Расскажи, расскажи, бродяга
Шрифт:
— Что вас во мне заинтересовало?
— Гадаю — умный вы человек или нет.
— Внешность обманчива.
— Это про меня?
— Если хотите.
Знаменский принялся подпиливать ногти. (Пилку вместе с двумя письмами от двоюродного брата, будильником, старинными кипарисовыми четками, листиком герани, цепочкой из скрепок и иными, столь же несообразными для Бутырки предметами он похватал утром и запихал в портфель, намереваясь наугад пошаманить).
— Иногда мысленно я пробую побрить вас, постричь, одеть то в ватник, то во фрак. И поставить
В портфеле тикал будильник. Минут через пятнадцать он зазвонит. Неведомо зачем.
— Бог знает что вы обо мне думаете, — засмеялся бродяга одними губами. — В каком-то смысле даже лестно. Допустим, окурков я не выпрашивал. Тут вы попали в точку. А пистолет только в кино видел. Вы, гражданин следователь, человек неглупый, но фантазер.
— Неужели?
— Конечно. Вот насчет того, что воровал, как раз было дело. Голод заставит — украдешь. Корзинку с вишнями сопрешь у бабки на вокзале, а к следующему поезду вынесешь и продашь.
— За вишнями я бы гоняться не стал. — Знаменский обдул ноготь, оценивая симметричность подпила.
— Ну, согласен, есть в моей жизни период. Если бы за бутылкой, я бы рассказал. Уверен, вы бы меня поняли — как человек. А как следователю рассказать не могу. Там не за что много давать, но замешана баба. Чего ее тянуть за собой, понимаете?
Знаменский скрипнул спинкой стула, стряхнул роговую пыль с колен.
— Прошлый раз о матери заговорили, расстроили меня. Отсижу и поеду домой, брошу пить. Женюсь. А если вы накинете срок, я и мать навряд ли в живых застану.
Пытается вызвать сочувствие?
— Вы за эти годы посылали ей деньги?
— Первое время…
Его прервал звон будильника. Бродяга дрогнул и впился вопросительно в портфель. Для усиления нелепости Знаменский растер меж ладоней лист герани, кабинет наполнился пряным запахом. (Герань Маргарита Николаевна держала против моли.) У бродяги ноздри чутко раздулись, он кашлянул и продолжил:
— Первое время посылал. Потом реже.
— Не припомните приблизительно, когда и какие суммы?
— Мало посылал, мало! Чувствую, к чему ведете. Мать старуха, а я сильный мужик.
Эх, разве такого проймешь? Вот если б у меня выросла третья нога либо рыбья чешуя поверх брюк…
— Ну, самый крупный из переводов какой был?
— Оставим это. Совестно, понимаете?
— Нет, не все еще понимаю. Но надеюсь, пойму.
— Что поймете?
— Вас.
— Что во мне непонятного?
— Очень многое. К примеру, уровень культуры при подобном образе жизни.
Все-таки будильник я опять заведу.
— Нынче все культурные пошли. А я все же десятилетку кончил. Даже две пятерки в аттестате имел. Много повидал. С разными людьми встречался. Замечал, перенимал.
— Верно,
Бродяге неприятна была осведомленность следователя.
— Говорите, перенимали. Но чтобы перенимать, надо сходиться с людьми довольно тесно. А кочевой быт приучает к одиночеству.
— Оно вроде и так — все настороже. Но и легкость нужна. Чтобы с любым встречным — общий язык.
— Между тем в камере, где вся обстановка толкает к общению, вы держитесь обособленно. Опять скажете, нарушаю законность? Нет, ваше поведение фиксируется в карточке. Кроме того, есть надзиратель, он поневоле все видит. Естественно, я поинтересовался. Даже проглядел ваш библиотечный формуляр.
Четки — удобное приложение для рук, в эти мелкие движения сбрасываешь лишнее возбуждение.
— Рад, что мы с вами сегодня так откровенны… В тот раз я сгрубил, вы уж извините.
— Я задал вопрос.
— Ах, да. Народ, знаете, в камере неподходящий: мошенник, кладовщик, учитель какой-то. Что я для них?
— А по-моему, вы пользуетесь авторитетом. Кстати, за вами числится драка. И, кажется, вы применили тогда особый болевой прием. Что это было?
— Ей-богу, не знаю. Научил один парень еще в плотницкой бригаде. Если будет, говорит, кто к тебе лезть, сделай так — сразу отстанет.
Неопределенный жест, не проясняющий суть приема.
— Ну, хорошо, поговорим немножко о литературе.
— Гражданин следователь, разрешите спросить.
— Пожалуйста.
Сейчас ринется в атаку.
— Законом установлен срок для следствия?
— Да.
— Этот срок кончился.
— Не спорю.
— Все сведения про меня подтвердились. Больше ничего не требуется!
— Я счел нужным продлить срок.
И еще продлю, чего бы ни стоило!
— Есть постановление прокурора?
— Есть.
— Прошу ознакомить.
— Я не обязан предъявлять этот документ.
— Порядочки!
Будильник. А кстати — обеспечит перерыв в словопрениях. Все, захлебнулся. Теперь извлечем письма. Можно, к примеру, где попало ставить знаки препинания: «Привет, Павлик! С Новым? годом? тебя? Колю? и Маргариту! Николаевну! Наши, все, шлют, самые, лучшие, пожелания».
— Вы же говорили, что спешить некуда, — этак небрежно между делом.
— Начало надоедать. Сами толкуете, что в колонии лучше. Если вкалывать, можно через год выйти, а?
— И решили осесть под Курском?
— Пора.
— Пора бы. Только зачем вы тогда старательно перечитали все, что было в библиотеке по Средней Азии?
Вопрос проник под броню и поразил чувствительную точку.
— Заявление об отводе следователя я должен подать вам или через местную администрацию?
— В любом случае оно будет тотчас передано прокурору. Но пока прошу ответить.
— Запишите: время нахождения под стражей я использовал для самообразования в различных областях, в том числе в области географии.