Рассказы, эссе, философские этюды
Шрифт:
– Не об одной половой морали надо говорить.
– Пардон, ребята, пардон! Если все так быстро меняется, то пока мы дойдем до Европы, мораль там поменяется и мы опять будем в дураках. И потом, это хорошо или плохо, что все быстро меняется? И зачем нам Философия и прочие гумманитарности, если они не могут ответить на эти вопросы и если все само собой урегулируется и к лучшему, разумеется. История, однако, не подтверждает эту благую надежду. Содом и Гомора, моральный упадок, а затем развал Римской империи - это как раз результаты подобной саморегуляции.
И вы говорите , "не надо запрещать, уйдет в подполье". Зачем же мы тогда запрещаем воровство и убийство? Они ведь тоже от этого не исчезли, а ушли в подполье. Но отменить законы запрещающие
Но я согласен с тем, что всего запрещающими законами и наказаниями не решить. Хотя они необходимы в любом случае, прежде всего как фиксирующие признанное обществом разделение добра и зла. Но очень важно на основании чего и как выработано это признание. Если это основание не убедительно для большинства, то закон будет мало эффективен. Мало того, порнография и иже с ней (ведь не об одной порнографии здесь речь) разлились на сей раз разливанным морем на Западе, а теперь и у нас, под влиянием определенных философий и психологий. ( В отличие от Римской империи, где это было саморегуляция). Эти философии и психологии "доказали", "обосновали", что все это есть добро а не зло. И вот теперь, ничего не противоппоставив этим "доказательствам", мы просто менячем закон. Ясно, ято эффект будет недостаточным и непродолжительным.
Но это у вас ичего не доказано. Я построил теорию оптимальной морали, обеспечивающей обществу наивысшее качество жизни (при прочих равных) И показал, что она связана с фундаментальной природой человека и общества и поэтому практически не зависит от изменяемых обстоятельств, даже таких как строй и технический прогрес. Но прнять мою теорию оптимальной морали для господ академиков, значит расписаться в собственном безплодии.- Ни за что!Пусть рухнет мир и мы вместе с ним, но мы уйдем начальниками.
А то, что реальная мораль последнее время скачет как блоха,- признак высокой неустойчивости современного общества. Опасной неустойсивости, если принять во внмание, что это общество обладает атомными игрушками и прочими средствами массового уничтожения и что оно раздираемо глобальными конфликтами. А главной причиной главного на сегодня конфликта между Западом и мусульманским фундаментализмом является как раз ощущение мусульман, что им навязывают западные ценности и прежде всего эту самую половую мораль, которая в ее сегодняшнем варианте включает порнографию и прочее. Если бы была принята оптимальная мораль, то ее мог бы принять и мусульманский мир без ощущения , что ее ему навязывают, а потому, что она является наилучшей для всех людей и потому что принимая эту мораль и мусульманский мир и Запад сделали бы шаги навстречу друг другу.
А теперь по поводу того , что не одна только половая мораль - мораль. Я с этим согласен. Не в том, конечно, смысле, что половая - неважна, а в том, что совесть надо иметь, а господам философам, особенно специализирующимся на морали, тем более.Вот я делаю сообщение по своей теории оптимальной морали на отделении этики (т.е. морали) и эстетики киевского института философии. Присутствующий и дерижирующий членкор Пазенок после сообщения говорит-"Это не интересно." Ну я понимаю, если бы он сказал, что не может быть оптимальной морали, или что я не доказал, что она оптимальная. А то просто "не интересно", как про детектив или футбол. Т.е. теория оптимальной морали ему, специалисту по морали, не и нтересна на корню, неважно какая. Но это еще не все. Как одно из приложений моей теории оптимальной морали я ввел понятие этноэтики, не противоречащей общечеловеческой (В отличии от ницшеанскоого "у каждого народа свое добро и зло"). Через два месяца узнаю, что господин Пазенок организует международную конференцию по этноэтике, понятие которой он украл у меня, забыв даже пригласить меня на нее. Я прихожу к нему и спрашиваю: как же так?
– Я не нашел вашего телефона, говорит, а то, что я сказал "не интересно", - это обыкновенные интеллегентские штучки".
Вот такая себе не половая мораль.
История
История – высоко многофакторная наука, точнее наука изучающая многофакторные процессы. И физика – многофакторна. Но разница в степенях. Кроме того, историки, даже знакомые с естественными науками, вроде Маркса
Хочу отдельно остановиться на духе, причем в узком смысле слова, т.е.на чисто религиозном. Когда в истории дух был фактором №1? Можно довольно-таки с уверенностью сказать, что - только с появлением иудаизма и только внутри него и в религиях вышедших из него : христианстве и мусульманстве. Даже в советском учебнике истории восстание Маккавеев объясняется не классическим марксистским мотивом – борьбой за материальные блага, а духовным фактором: евреи восстали потому, что Антиох запретил им поклоняться их Богу. Никаких изменений материального положения их в это время не происходило. Не знаю, как марксизм объясняет средневековые религиозные войны и крестовые походы, но вряд ли будет большой спор по поводк того, что главным мотивом здесь был дух, а не материя (хотя материя, наверное, тоже присутствовала). Наконец, современный Ольстер и мусульманский фундаментализм – это уж точно не за материю. Бен Ладен был миллиардер до того, как создал Аль Кайду, и мог и дальше спокойно увеличивать свои миллиарды. И отлично знал что война никоим образом не увеличит его богатства.
Можно попытаться утверждать, что религиозно – духовная мотивация бывала в истории не только в рамках иудео – христианства – мусульманства. И какую-то роль религиозный фактор, действительно, играл всегда (со времен шаманов). Но никогда он не был №1. Какой-то Ашурбанипал или Насирпал пишет, что он распял и изничтожил каких-то за то, что они говорили плохо о его боге Ашуре. Но он с таким же остервенением распинал и изничтожал и других, которые его бога не трогали. Т.е упоминание бога – это было так, как говорят израильтяне, «аль а дэрэх» (между прочим). Также и греки ведя захватнические войны, иной раз использовали как предлог «обиду» за какого-нибудь их своих богов и не исключено, что иной раз элемент обиды был. Но ясно, что не играл решающей роли. Ну, есть еще сегодня сикхи, проявляющие религиозный фанатизм и воинственность. Ноя не знаю подлинной мотивации их воинственности. Зато знаю, что они появились после христианства и мусульманства и вполне могли чего- то оттуда зацепить. В частности, они – едино божцы (В Индии то). Вот, например, «Аум Синрике».Несмотря на то, что они – японцы, они – фанатики от христианства, через Блаватскую,и травят синильной кислотой по Апокалипсису (в блаватском смысле его).
О чем это говорит? С одной стороны, фанатизм, фундаментализм, войны, террор – это нехорошо и посему вроде бы бросает тень на монотеистическую религию. С другой стороны, в эпоху христианства войн было не больше, а меньше, чем в эпоху навуходоносоров и просвещенных многобожцев – греков и римлян. Поэтому вывод напрашивается другой. А именно, что, хотя религиозное чувство надличного заложено в природу человека, но многобожие, анимизм, тотемизм и прочее были ранними, неточными и посему не имеющими достаточной силы интуициями человека в этом направлении. А единобожие, ведущее свое начало от иудаизма, - это гораздо большее приближение к истине в этом направлении и это превращает его в гораздо более действенный фактор истории. Но это - все еще лишь приближение, точнее – приближения, лучшие и худшие. Худшие и дают нам террор и «Аум Синрике». А вот восстание Маккавеев - это проявление лучшего приближения. Ведь восстали не для завоевания, а за независимость и за дух.
Пророки и пророчество
Многие рассматривают исполнение пророчеств как доказательство существования Бога и Божественного происхождения Библии. И заботясь о том, чтобы попасть в рай, еще и рвутся доказать, что все пророчества сбылись.
А между тем в исполнении пророчеств, тем более обязательно всех, есть страшная мина под Иудаизм и Христианство. Ведь если все пророчества обязательно сбываются, это значит, что мир полностью детерминирован и у человека нет ни малейшей свободы выбора, а значит и моральной ответственности за свои поступки. К чему же тогда учить его морали?