Рассказы, фельетоны, памфлеты 1901-1908
Шрифт:
* * *
На следующий день я рассказал служителю Ваничеку о том, что заведующий, доверил мне ухаживать за своей сучкой, что его служанка вчера принесла ее ко мне, что это прелестная собачка, которая понесет самое большое через три дня, и наконец, что пан заведующий обещал меня наградить.
Ваничек сначала посмотрел в потолок, потом на меня и спросил:
– Когда вы подавали прошение о повышении в должности?
– Шесть лет назад,– ответил я.– Я работаю практикантом уже двенадцатый год.
– Ну что ж, тогда это возможно,– сказал Ваничек.
– Что возможно? – спросил я.
– Ну что в награду за это он вас повысит. Например, одного он повысил только
– Да, наверно, он меня повысит,– с радостью думал я,– ведь это ему ничего не стоит. И отблагодарит.
Когда я, радостно предвкушая свое повышение вернулся домой, хозяйка квартиры объявила:
– Ну вот и все. Всего два щенка, один весь белый, а другой с черными пятнами.
Из моей комнаты доносилось тихое скуление, когда я вошел, моя питомица облизывала своих детей. Я нежно погладил ее.
– Хорошая собачка,– думал я,– если бы не ты меня, бы не повысили.
***
На следующий день я не шел, а летел в управление, чтобы скорее сообщить заведующему:
– Ваша милость, все в порядке.
В половине девятого, как только он появился, я постучал в кабинет и вошел.
– Ваша милость,– сказал я, поздоровавшись,– все обошлось благополучно.
– Это вы о моей собачке,– сказал он с теплотой в голосе,– так все кончилось хорошо?
– Очень хорошо, ваша милость,– ответил я,– она принесла двух щенят. Одного белого, а другого белого с черными пятнами.
Заведующий прошелся по кабинету, как бы раздумывая над чем-то, и наконец сказал:
– Я обещал отблагодарить вас, и я сдержу свое слово...
– Я не осмеливался даже надеяться, ваша милость,– проговорил я дрожащим голосом.
– Отчего же, я умею быть благодарным,– возразил заведующий.
Он посмотрел мне в глаза, подошел ближе и сказал:
– Так какого вы хотите себе оставить, белого или того – с черными пятнами?..
ЦЫГАНСКАЯ ИСТОРИЯ [28]
[29]
Иштван Капошфальви – Иштван I (975-1038) – первый венгерский король. Ввел в Венгрии христианство. Католической церковью причислен к лику святых. День святого Стефана (Иштвана) – 20 августа.
– Нового владельца Фюзеш-Баноцкого поместья воодушевляли гуманные принципы, что противоречило всем обычаям венгерского дворянства.
Все выглядело тем более странно, что человек этот был к тому же гусарским поручиком.
Иштван Капошфальви [29] – так его звали – унаследовал доброе, благородное сердце своей матери; приказав однажды выгнать обкрадывавшего ее старого управляющего, она долго плакала по этому поводу.
У Капошфальви было мягкое сердце, такое же мягкое, как мякоть зрелых дынь, что дремали, положив на землю свои желтые головы, на полях за замком.
[29]
Иштван Капошфальви – Иштван I (975-1038) – первый венгерский король. Ввел в Венгрии христианство. Католической церковью причислен к лику святых. День святого Стефана (Иштвана) – 20 августа.
Такое доброе было у него сердце, что пештские шансонетки с напудренными щеками могли рассказывать целые истории о том, как он, увидев слезы на прекрасных глазах девушек, ни
Такое доброе было у него сердце, что ему пришлось продать родовой замок под Эгером, на дороге Хатван – Геделле – Дьендеш. Люди, которые умеют во всем находить плохое, говорили, что он промотал имение, и доказывали это тем, что Иштван Капошфальви в тридцать лет обладал уже солидной плешью. Сам он, однако, объяснял появление плеши чрезмерными тяготами военной службы и, кроме того, лихорадкой, полученной во время маневров в болотистой местности у Дярмата.
Фюзеш-Баноцкое поместье он купил по дешевке. На это хватило денег, которые у него остались после продажи с аукциона старого дворянского гнезда и уплаты долгов.
И вот в одно прекрасное утро, когда на востоке взошло красное, как горящая степь, солнце, бывший гусарский поручик, украшение бульвара Андраши в Пеште, превратился в обыкновенного помещика, озабоченного тем, поднимается цена на кукурузу на городском рынке или падает.
В то же утро он велел позвать приказчика и сказал ему:
– Я здесь уже неделю, но до сих пор не знаю, как выглядит мое поместье. Будьте любезны, покажите мне его. Я хочу осмотреть и амбары, и курятники и конюшни – словом, все.
Приказчик был так поражен этой речью, что вначале не мог вымолвить ни слова.
– Ваша милость,– произнес он минуту спустя,– примите, пожалуйста, во внимание...
– Что я должен, черт возьми, принимать во внимание? – рассердился дворянин.
– Извольте принять во внимание,– спокойно ответил приказчик,– что до сих пор у нас не было заведено, чтобы господа осматривали амбары и хозяйство. И, кроме того, как раз за нашими хозяйственными постройками в четырех шалашах живут цыгане. А они как вам известно, не очень-то чистоплотный народ.
– Я прикажу прогнать их,– сказал высокородный помещик.
– Не извольте гневаться, ваша милость,– заметил приказчик,– чудное дело с этими цыганами. Покойный граф был обязан им. Видите ли, старый господин любил выпить и однажды, напившись, свалился в помойную яму. И случилось так, что цыган Фараш вытащил его сиятельство из ямы, привел в чувство и обсушил у огня в своем шалаше. Еще покойница графиня очень сердилась. С тех пор старый граф любил, очень любил цыган. Поговаривали даже...
Приказчик доверительно потянул его милость за сюртук.
– Поговаривали, что покойный граф хаживал по том к цыганам не из-за старого Фараша, а из-за его дочери. Видите ли, дочь, родная дочь. Зовут ее Гужа, это цыганское имя, и означает оно: «Вечерняя звезда».
– Красивое имя,– похвалил Капошфальви, которого эта цыганская история начинала интересовать.– А больше ничего не говорили?
– Я часто гулял с покойным графом, и он сам мне кое-что рассказывал. Эта Гужа – настоящий черт. Раз как-то он зашел в шалаш и ущипнул Гужу за щеку. Если бы мой господин ущипнул меня, я из почтения смолчал бы, но Гужа устроила скандал и доставила старенькому графу большое огорчение. Сначала обругала его, а потом вытолкала вон. Да, ваша милость, настоящая дикарка. И покойный господин не заслужил такого обращения. Бедный граф! Последнее время он начал терять память. «Приказчик, сколько мне лет?» -спрашивает, бывало. Это был добрый барин, а негодница Гужа кричала на него: «Старикашка из помойки!» – Приказчик глубоко вздохнул.– Трудно с этими цыганами,– продолжал он.– Вся банда ворует, где только может. А быть с ними построже – тоже не резон. Они способны на все. Целуют руку, а отвернешься – смеются над тобой.