Рассказы, фельетоны, памфлеты
Шрифт:
«Через три часа буду у Марки»,– прикинул Яно, взглянув на солнце, и снова крикнул в глубину леса «Гей, Марка!»
Бача Гронек любил порядок, поэтому, когда Яно не вернулся к вечеру из Валаски, он сказал Юрчику:
– Я всегда говорил, что из Яно никогда не выйдет порядочного югаса. Вот пошли его за солью, а он нейдет, и овцам лизать нечего.
Когда же Яно не возвратился и на другой день, бача поделился со старшим валахом своей тревогой:
– Не иначе как с Яно какое несчастье приключилось!..
Нет, с Яно не случилось никакого несчастья.
У отца Марки, старого Миши, неделю тому назад утонул в разлившемся Гроне батрак. А попробуй-ка в нынешних условиях найти в Погронье хорошего работника. И остался Яно у старого Миши, совершенно забыв, что должен был купить для бачи двадцать фунтов соли.
Седой Дереш и вся Дюмбьерская гряда и по сей день напрасно ждут, что вот-вот появится валах Яно с солью для овец...
А чтобы не повторялось подобных случаев, стал бача Гронек уже сам ходить в Валаску за солью.
Гей, Марка!
Нет больше романтики в Гемере [11]
(Венгерский очерк)
Когда в Добшине бывает базар и старуха Карханиха, которая у костела продает разноцветные платки, видит поблизости Юраша, она тотчас же убирает в ящик красные платки с голубыми колечками.
И вот почему. Лет пять назад Юраш купил Маруше Пухаловой точно такой же платок, но так и не женился на ней, хоть и ухаживал больше четырех лет.
11
Нет больше романтики в Гемере. Перевод В. Чешихиной.– «Народни листы», вечерний выпуск, 5 июля 1904 года.
С тех пор Юраш видеть не может эти платки, каждый раз скандалит:
– Что же ты, бабка, такие платки продаешь?!
Лет пять назад в Добшине тоже был базар. Юраш пошел туда с Марушей, купил ей платок, в городском трактире угостил стаканчиком сладкого вина и на обратном пути (а идти-то до Гнильцы четыре часа надо) то и дело объяснялся ей в любви.
А под вечер этого чудесного дня два жандарма вели Юраша в Спишску Нову Вес – в суд за недозволенную охоту в лесу и дерзкое сопротивление властям.
Бедняга Юраш! Он проводил Марушу до дому и на радостях выпил сливовицы у Радика. А там услыхал, что граф Андраши выехал сегодня в лес на охоту.
– Чем я хуже графа? – сказал Юраш, голова которого кружилась от любви и сливовицы, встал с изрезанной скамейки, пошел домой, взял двустволку покойного отца и отправился в лес браконьерствовать.
Идет он вдоль ручья по долине, а навстречу ему лесник Пехура.
– Уйди с дороги, Пехура,– сперва вполне добродушно посоветовал Юраш.
Лесник Пехура, который шел, не зарядив ружья, схватился за длинный нож, что был у него в кармане куртки.
– Черт сам не пройдет, так жандарма пошлет,– рассказывает теперь Юраш.– Отобрал я нож у Пехуры, и он уже стоял на
И после того...
Словом, суд приговорил Юраша к шести месяцам тюрьмы.
На четвертом месяце отсидки в камеру к Юрашу попал молодой Оравец. Он угодил под арест на неделю за угрозу бросить в ручей сельского старосту из Предней Гуты.
– Чудные дела у нас в Гнильце творятся,– сказал в первый день Оравец, лег на нары и уснул.
На следующий день он обратился к Юрашу:
– И Маруша...
И только на третий день договорил;
– Маруша выходит замуж.
Оравец, боясь, что Юраш его изобьет, сказал это в присутствии надзирателя, когда тот принес им еду.
Тем не менее Юраша перевели в камеру № 4 и, наложив на него дисциплинарное взыскание, посадили на несколько дней в темный карцер, ибо в тюремном дисциплинарном уставе сказано: «а) Если заключенный учиняет насилие над другим заключенным, то..,»
А Маруша и вправду собралась выйти замуж. Узнав, что Юраша в тот достопамятный день увели жандармы, она забыла и думать о том утре, когда он, ее жених, объяснялся ей в любви, и о том, что он купил ей на шею красный платок с голубыми колечками, и сказала отцу:
– Этот Юраш – чистый разбойник. Несчастной будет та женщина, что ему в жены достанется.
В следующее воскресенье Марушу провожал в костел Васко.
У Васко была большая мельница, на голубую куртку были нашиты тяжелые серебряные пуговицы. А у Юраша была крохотная хибарка, он поставлял древесный уголь на рудник и вместо голубой куртки носил рубашку с пряжками. Вдобавок это был негодяй и разбойник.
Через две недели Васко пришел к Пухалам просить руки Маруши. Старый Пухала дал согласие, но на следующий день Васко пожаловался, что у него болит спина – его подстерегли у мельницы парни, друзья арестованного Юраша.
Узнал об этом лесничий в Долинке и при случае как-то сказал добшинскому нотариусу:
– Какой наш народ романтичный!
А романтики еще прибавилось, когда Юраш вышел из тюрьмы.
Все видели, что Юраш торчал целый день у мельницы Васко.
– Ждите самых удивительных событий,– сказал лесничий в добшинском казино городскому нотариусу.
И в самом деле, произошли преудивительные события.
Лежит Юраш в лесу у самой мельницы и внимательно следит, не покажется ли Васко.
– Ну-ка выйди, парень! – кричит Юраш мельнику.– Выдь-ка, мне надо с тобой потолковать!
У окна показывается испачканное мукой лицо Васко.
– Ну, так выйдешь ты или нет? – снова кричит Юраш.
Васко осторожно приоткрывает окно.
– Юраш, дружок, не сердись...
– Так впусти меня! – кричит Юраш.– Мне надо кое о чем с тобой потолковать.
– Юрашек,– упирается Васко,– не могу, ты меня изобьешь.
– Спрашиваю, ты впустишь меня или нет? – гаркнул Юраш на весь дремучий черный лес, подходя к окну.
Васко, еле волоча ноги, подошел к воротам, отодвинул засов и впустил Юраша.