Рассказы и повести

Хармс Даниил Иванович

П р о ф е с с о р: Хо! Ш удовольствием. Хотите, что-нибудь почитаем?

А н д р е й С е м е н о в и ч: А вы меня полечите.

П р о ф е с с о р: Да, да, да. Почитаем, а потом я вас полечу. Садитесь.

(Оба садятся.)

П р о ф е с с о р: Хотите, я вам прочту свою науку?

А н д р е й С е м е н о в и ч: Пожалуйста! Очень интересно.

П р о ф е с с о р: Только я изложил ее в стихах.

А н д р е й С е м е н о в и ч: Это страшно интересно.

П р о ф е с с о р: Вот,

хе-хе, я вам прочту отсюда досюда. Тут вот о внутренних органах, а тут уже о суставах.

П е т р П а в л о в и ч ( входя в комнату):

Здрыгр аппр устр устр

я несу чужую руку

здрыгр аппр устр устр

где профессор Тартарелин?

здрыгр аппр устр устр

где приемные часы?

если эти побрякушки

с двумя гирями до полу

эти часики старушки

пролетели параболу

здрыгр аппр устр устр

ход часов нарушен мною

им в замену карабистр

на подставке здрыгр аппр

с бесконечною рукою

приспособленной как стрелы

от минуты за другою

в путь несется погорелый

а под белым циферблатом

блин мотает устр устр

и закутанный халатом

восседает карабистр

он приемные секунды

смотрит в двигатель размерен

чтобы время не гуляло

где профессор Тартарелин,

где Андрей Семеныч здрыгр

однорукий здрыгр аппр

лечит здрыгр аппр устр

приспосабливает руку

приколачивает пальцы

здрыгр аппр прибивает

здрыгр аппр устр бьет.

П р о ф е с с о р Т а р т а р е л и н:

Это вы искалечили гражданина, Петр Павлович?

П е т р П а в л о в и ч: Руку вырвал из манжеты.

А н д р е й С е м е н о в и ч: Бегал следом.

П р о ф е с с о р: Отвечайте!

(Петр Павлович смеются.)

К а р а б и с т р: Гвиндалея!

П е т р П а в л о в и ч: Карабистр!

К а р а б и с т р: Гвиндалан.

П р о ф е с с о р: Расскажите, как было дело.

А н д р е й С е м е н о в и ч:

Шел я по полю намедни

и внезапно вижу: Петя

мне навстречу идет спокойно

и, меня как будто не заметя,

хочет мимо проскочить.

Я кричу ему: ах, Петя!

Здравствуй, Петя, мой приятель

ты, как видно, не заметил,

что иду навстречу я.

П е т р П а в л о в и ч:

Но господство обстоятельств

и скрещение событий

испокон веков доныне

нами правит, как детьми,

морит голодом в пустыне,

хлещет в комнате плетьми.

П р о ф е с с о р: Так-так, - это понятно. Стечение обстоятельств.Это верно. Закон.

Тут вдруг Петр Павлович наклонился к профессору и откусил ему ухо. Андрей Семенович побежал за милиционером, а Петр Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича,

положили на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по черной лестнице.

Профессор лежал на полу и стонал.

– Ой-ой-ой, как больно!
– стонал профессор.
– Моя рана горит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек, который промоет мою рану и зальет ее каллоидом?!

Был чудный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе установленными фигурами, светили вниз. Андрей Семенович, дыша полной грудью, тащил двух милиционеров к дому профессора Тартарелина. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович рассказывал о случившемся.

Милиционер спросил Андрея Семеновича:

– Как зовут этого проходимца?

Андрей Семенович не выдал своего товарища и даже не сказал его имени.

Тогда оба милиционера спросили Андрея Семеновича:

– Скажите нам, вы его давно знаете?

– С маленьких лет, когда я был еще вот таким маленьким, - сказал Андрей Семенович.

– А как он выглядит?
– спросили милиционеры.

– Его характерной чертой является длинная черная борода, - сказал Андрей Семенович.

Милиционеры остановились, подтянули потуже свои кушаки и, открыв рты, запели протяжными ночными голосами:

Ах, как это интересно,

был приятель молодой,

а подрос когда приятель,

стал ходить он с бородой.

– Вы обладаетет очень недурными голосами, разрешите поблагодарить вас, - сказал Андрей Семенович и протянул милиционерам пустой рукав, потому что руки не было.

– Мы можем и на научные темы поговорить, - сказали милиционеры хором.

Андрей Семенович махнул пустышкой.

– Земля имеет семь океянов, - начали милиционеры.
– Научные физики изучали солнечные пятна и привели к заключению, что на планетах нет водорода, и там неуместно какое-либо сожительство.

В нашей атмосфере имеется такая точка, которая всякий центр зашибет.

Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махинацию, через которую всякая штука относительна.

– О любезные милиционеры!
– взмолился Андрей Семенович.
– Бежимте скорее, а не то мой приятель убьет профессора Тартарелина.

Одного милиционера звали Володя, а другого Сережа. Володя схватил Сережу под руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за рукав, и они все втроем побежали.

– Глядите, три институтки бегут!
– кричали им вслед извозчики. Один даже хватил Андрей Семеновичережу кнутом по заднице.

– Постой! На обратном пути ты мне штраф заплатишь!
– крикнул Сережа, не выпуская из рук Андрея Семеновича.

Добежав до дома профессора, все трое сказали:

– Тпррр!
– и остановились.