Рассказы и повести
Шрифт:
Они подошли к железной двери. Там стоял стражник. Он прочитал пропуск:
— Иди, дамочка! Политические — прямо и направо!
А Янкеле он схватил за плечо:
— А паренёк пускай здесь обождёт!
Янкеле съёжился. Мама испугалась: — Почему здесь?
— Более одного посетителя, — ответил стражник, — к заключённому не полагается!
— Господин часовой, — сказала мама, — посмотрите на него — он же ещё совсем маленький!
Она погладила серый рукав часового. — Не могу, — ответил стражник. — Закон! Яикеле изо всех сил вцепился в маму. Она пригнулась
— Янкеле, ты же умненький, ты подождёшь, да?
Янкеле смотрит вниз, на каменный пол, на громадные рыжие сапоги стражника. Как? Он не пойдёт к папе на свидание? Не расскажет ему про всё? Не посидит с ним, не обнимет его? Не поднимая головы, Янкеле говорит:
— Пускай меня режут на кусочки, я пойду!
Мама растерянно оглянулась на часового.
— Мадам, — сказал стражник, — вхожу в положение. Можно сделать так: один пойдёт, а когда вернётся, другой пойдёт.
— Слышишь, Янкеле, — сказала мама, — я быстренько… А потом ты себе пойдёшь…
Но Янкеле, не выпуская маминого платья, повторял:
— Я хочу к папе! Я не останусь! Я хочу к папе!
Мама вздохнула, поправила на Янкеле ремешок, косоворотку, пригладила его волосы и сказала:
— Иди! Только недолго, чтоб я тоже успела. И вот Янкеле пошёл по холодному коридору к папе. Вместе со всеми он попал в большую странную комнату. Посередине сверху донизу тянулась частая решётка. За решёткой стоял стражник. За стражником была ещё решётка, и за ней — люди! Точно звери в цирке на Большой Погулянке! И вдруг Яикеле услыхал такой знакомый голос:
— Янкеле!
— Тату! — закричал на всю камеру Янкеле и побежал на голос. — Тату!
За двойной решёткой стоял он — папа! Только теперь у него чёрная борода, коричневые штаны, куртка и круглая шапочка.
Янкеле протянул руку сквозь решётку. Папа тоже хотел продеть руку, но она не проходила между железными прутьями; он помахал ею:
— Янкеле, Янкеле! Где мама?
— Тату, она здесь… там. Мы тебе передачу принесли. Там картинки, так это от меня… А бабушка тебе велела…
— Убрать руки! — закричал стражник между решётками и подошёл к Янкеле. — Ты, мальчик, по-своему не лопочи, здесь не синагога!
Янкеле спрятал руки, а папа сказал:
— Нельзя по-еврейски, Янкеле, говори по-польски!
Янкеле заговорил, как умел, по-польски, но стражник снова перебил:
— Это что за пш-пша, пши-пши? Сказано: не разрешается!..
Янкеле замолчал. Сжимая изо всех сил холодное железо решётки, он молча смотрел на папу и вспоминал русские слова: «солдат, баня, пошёл вон, мальчик…»
Папа сказал:
— Янкеле, ничего… не плачь… Ты лучше позови маму. Она всё расскажет.
Янкеле не хотелось уходить. Он всё смотрел и смотрел на папино лицо, на папины руки, на папины глаза…
— Позови маму, — говорил папа, — а то скоро выгонят.
Янкеле посмотрел в последний раз на папу и побрёл к выходу. Мама кинулась к нему:
— Нашёл
— Что ты молчишь? Скажи что-нибудь!
Янкеле молчит. Мама побежала по коридору.
Стражник поставил ружьё и добродушно спросил:
— Ну как, молодой человек, потолковали с папашей?
Янкеле молчит.
— Или онемел, — усмехнулся стражник, — на радостях?
Янкеле вдруг покраснел, отступил немного а крикнул, заикаясь:
— По…шёл вон! Сол-дат!..
Сел на каменную ступеньку и заплакал.
ПРО ЕФИМА ЗАКА
«РОГ ИЗОБИЛИЯ»
У меня было четыре тёти с папиной стороны и одна — с маминой. Её звали тётя Бася. Она приходилась дальней родственницей знаменитому в нашем городе живописцу вывесок Ефиму Заку.
Его яркие, цветистые вывески не давали мне покоя. Я упрашивал отца:
— Папа, отведи меня к Заку! Я хочу учиться у Зака!
Отец отвечал:
— Дурачок, для этого надо же иметь талант! У тебя разве есть талант?
— Есть!
— Глупость у тебя есть, а не талант! Иди!
Я убегал к тёте Басе. Она у нас была фабрикантом. У неё была своя фабрика.
Хозяином была тётя Бася, рабочим — тётя Бася. В первой смене работала тётя Бася, во второй — всё та же тётя Бася.
У фабрики была даже вывеска кисти Ефима Зака:
Буквы были замечательные, точно печатные. По краям извивались узоры. Я ныл:
— Тётя Бася, вы же ему родственница, — отведите меня к Заку!
Бася густо смазывает клейстером листы из старых журналов:
— А способность? Хороший пакет тоже не всякий сделает, а тут — художественное дело.
— Пусть он меня испробует.
— Ну хорошо, только положи пакет, не мешай!
У тёти Баси была моя «библиотека». Книг у меня не было, и я читал пакеты.
Попадались очень интересные.
В один пакет я залез с головой — прочитать изнанку. Бася рассердилась:
— Положи! Разорвёшь!
Я взял другой.
«Если на вас, как из рога изобилия, сыплются неприятности, не падайте духом. Наши безвредные укрепляющие капли…»