Рассказы и сказки
Шрифт:
– Раз надо...
– сказал Прохор Петрович.
– Военные катера. Народ там молодой; винты тонкие, сидят глубоко. Наломаете дров - всем отвечать...
– Начальник поморщился и махнул рукой. Ладно! Всё равно: все лоцмана в разгоне - идти надо тебе... Стареешь, Прохор Петрович, стареешь! Вон глаза - как углем обведены... В Надежду вход-то теперь по-новому: от буя рекомендуется поворот влево. Обмелело там. Ну, иди!
...Катера подошли ночью.
По узенькому трапу Прохор Петрович поднялся на борт головного.
На
– Лоцман?
– спросил лейтенант.
– Лоцман.
– Отходим!
Позади Прохора Петровича послышалось сопение, трап подпрыгнул.
– Это ещё что такое?
– спросил лейтенант и посмотрел в темноту. Вахтенный, не пускать собаку!
– Медведь тут, товарищ лейтенант!
– крикнул вахтенный.
– Какой медведь? Гнать его!
Прохор Петрович, не говоря ни слова, повернулся и пошёл по трапу назад.
На катерах уже заводили моторы.
– Чёрт его знает что!
– сказал лейтенант.
– Это ваш медведь? Так ведь поймите, нельзя его брать на военный корабль!
Прохор Петрович пожал плечами.
– К вечеру шторм обещают!
– сказал сигнальщик.
– Тьфу ты!.. Пропустите зверюгу!
– сказал лейтенант.
– Только чтоб её духу около мостика не было. Пускай на корме сидит. И к пулемётам не подпускать!
Прохор Петрович вернулся.
С громом завелись моторы. Катер рывком отлетел от причала и помчался в чёрную ночь, вымётывая из-под бортов белые гаснущие пятна пены.
На поворотных, невидимых в темноте мысах, звёздочками замерцали маячные огоньки.
– Проблёскивают!
– сказал лейтенант, показывая на огоньки.
– Там, что ли, главные мели?
– Затмеваются, - сказал Прохор Петрович.
– Здесь все огни затмеваются... Главные мели утром проходить будем.
Ночь кончилась, занялось утро - полный штиль.
Из-за тоненькой полоски сахалинского берега всплыл оранжевый шар солнца. Желтея и уменьшаясь, он начал подниматься выше и выше.
– Море-то как остеклело!
– сказал Прохор Петрович.
За головным катером шли ещё три. Они неслись, не касаясь носами неподвижной воды, глубоко погрузив кормы. Оттого, что катер не трясло и не било, Прохору Петровичу казалось, что он совсем не движется.
Впереди вынырнул красный буй.
– Тут мели?
– спросил лейтенант.
Прохор Петрович кивнул.
– Буй не на месте, - сказал он.
– Должно быть, его волной сдвинуло.
Лейтенант удивлённо поднял брови.
– Что же делать?
– встревоженно спросил он.
– Ничего, повернём! Как на берегу вон та сопочка за соседнюю спрячется, - поворот сделаем.
Лейтенант поднял бинокль и осмотрел берег.
– Ничего не разобрать! Где вы сопочку увидели?
– Сейчас, сейчас... подходят...
– крикнул Прохор Петрович. Лево руля!
– Лево руля!
– сказал лейтенант.
Он молчал до тех пор, пока по носу не открылся следующий буй.
– Точно идём!
– сказал он.
– Ну, у вас и глаза! Сигнальщик, передайте на камбуз, чтобы на мостик подали чай. Мне и лоцману.
ПОВОРОТНЫЙ БУЙ
К бухте Надежда подошли в полдень. Синие сопки поднимались, поднимались из-за горизонта и встали наконец на пути коричневыми громадами. Потом они раздвинулись, и между ними открылся вход. В глубине бухты серыми пятнышками всплыли домики рыбкомбината.
– Будем входить!
– сказал Прохор Петрович.
– Жаль, вода уже дрогнула, на убыль пошла. Неглубоко здесь.
Катера неслись чуть покачиваясь. Над плоскими командирскими рубками дрожали пулемётные стволы. Из-под днищ летели длинные клочья пены.
– Будто на месте стоим, - крикнул лейтенант, - а скорость-то ого-го!
Он весело оскалился.
Показался, словно выпрыгнул из воды, буй. Он так стремительно нёсся навстречу катеру, что лоцман вздрогнул.
– Поворот сейчас!..
– сказал он.
– В какую сторону?
– крикнул лейтенант.
– Был вправо, - начал Прохор Петрович и вдруг вспомнил. Но было уже поздно. Катера один за другим, как в громадной карусели, понеслись, огибая буй справа. Тёмные следы за их кормами вдруг сделались мутно-жёлтыми.
– Малый ход!
– крикнули сразу и Прохор Петрович и лейтенант. Застопорить ход!
Катер ударился о что-то мягкое раз, второй и остановился. Остальные катера разбрелись кто влево, кто вправо.
– Влево поворот здесь теперь, - пробормотал Прохор Петрович, влево...
– Может, обошлось?
– спросил лейтенант, оглядываясь.
– Вижу плавающий предмет!
– крикнул сигнальщик.
Один из катеров осторожно подошёл к тёмному пятну.
– Шевелится!
– удивился сигнальщик.
– Тащат... Вытащили. Да это же медведь!
– ахнул он.
– У нас с кормы слетел. Во крутанули!
Вошли в Надежду, подошли к пирсу.
Машку сейчас же привели к лоцману. Прохор Петрович стоял, перебирая пальцами мокрую Машкину шерсть.
"Вот и не успел!
– думал он.
– Вот и посадил на меляку!"
Катера завели в судоподъёмник. Талями подняли корму головному. Бронзовые винты горели, как полированные.
– По песочку прошли!
– сказал лейтенант.
– Как наждаком их вычистило! Счастье, что не поломали, а то бы - суд!
БОЛЕЗНЬ
Назад из Надежды Прохор Петрович с Машкой добирались плохо. Шли на палубе траулера. Лоцман простыл. Он стоял, привалясь к борту. Перед глазами всё время горели золотом блестящие, надраенные песком винты. Болела грудь.