Рассказы и сказки
Шрифт:
– Папа, ну хватит! Мне и так сейчас плохо, а ты вообще, что ли, хочешь мне все сердце разорвать?
– Ты нам уже разорвала, все что можно. Хватит, главное! Это что ж, получается, все, да? Тебя от нас как кусок пирога, отрезал да сожрал Дима твой?
– Папа! Не говори так! Он – мой будущий муж и я его люблю. Ты, вообще, пап, что, хочешь меня обидеть?
– Да не хочу я тебя обидеть. – И Аполлон Иванович вдруг почувствовал над кадыком огромный кусок непроглоченного яблока, глаза вероломно мигнули, готовые вот-вот выпустить жемчужную каплю. – Мы же любим тебя, Светлана!
–
– Не надо, мама, - Светлана тоже, в унисон с матерью громко ахнула слезами, - ну что вы так…
– Ладно, Зоря. – Вапаев наконец взял себя в руки. – Хотите жить – так живите. Хотя мы против. И кстати, по поводу знакомства. Сюда твой жених подняться не может, я на лебедке его поднимать не собираюсь. А мы с матерью в общагу тоже не полетим, чтоб по лестнице шлепать. – Он раскрыл шкаф и вынул из деревянного сундучка топорик, которым его благословил на свадьбу отец, дед Светланы. – Как тут вас благословить? Бескрылого? Топор-то треснет пополам! Скажи Диме своему, что дай бог ему удачи. И тебе тоже. – Он положил секирку обратно в сундучок.
– Спасибо! Мама, папа, вы у меня такие… Самые лучшие, - и Света опять раскололась рыданиями. – Я… можно слетаю к Диме, скажу ему, что… ну, что…
– Давай, лети. Недолго только.
– Осторожней, дочка.
Света вышла на балкон, растворила двери. Было уже темно. Она откинула посадочный трапик, и сильно оттолкнувшись, прыгнула вверх, расправляя крылья. Апполон Иванович запер дверь и вернулся в комнату. Жена плакала.
– Вот и все, - в сотый раз сказал он и, усевшись на ручку кресла, неловко обнял Зарену.
Было тепло: подземное солнце благословило ночь весенними невидимыми лучами. Крылья Светланы обнимали мягкий воздух. Она пролетала над высокими домами, деревьями и серой землей, уже забывшей поступь человека. Вдруг от бара ”Эдем”, построенного в новом стиле, без лестниц, отделился парень и одним махом догнав ее, полетел сверху, чтобы не получить удар крыльями. Это был Ярослав, коротко стриженый, мускулистый блондин, который жил в соседнем доме.
– Свет, куда летишь?
– Куда надо.
– Нет, мне нужно с тобой поговорить. Недолго, потом – лети, куда хочешь.
Видя, что он от нее не отстанет, Светлана нехотя согласилась. Они влетели на посадочную площадку ”Эдема”.
– Ну, чего тебе?
– Света, я знаю, что ты встречаешься с бескрылым.
– Ну и что же? Тебе какое дело?
– Свет, я тебя давно знаю. Мы же вместе выросли. Ну… И пацаны все тоже говорят… Я, только не думай, я не из этих, - он ткнул пальцем в сторону, где висел плакатик, коими был уже облеплен весь город. На листе бумаги был нарисован суровый юноша с мечом. Крылья его были огромными и обнимали весь текст, написанный ниже: «Рожденным ползать – бескрылую жизнь!» - Я только не понимаю, тебе что, нормальных парней что ли не хватает? Ведь полно же!
– Он нормальный, понимаете, нормальный! Такой же
– Он! Свет, я просто хочу тебя предупредить.
– От чего?
– Ну… Сама все понимаешь. Я все сказал. Лети, куда хочешь. – Он вошел в бар, хлопнув дверью так, что у сердитого меченосца все всколыхнулось. Света тяжело вздохнула, и бросилась в небо. Воздух ласково принял ее, по-дружески обвевая теплыми потоками. Она понеслась на окраину города, где в низкоэтажных общежитиях жили бескрылые.
В ”ползунских домах” не было балконов. Светлана опустилась на землю, вошла в подъезд и поплелась наверх по лестнице.
Деметр не ждал ее. Он был голый по пояс и смазывал перекисью водорода огромную ссадину на плече. Глаз его опух и налился черным кровоподтеком.
– Дима! Что с тобой случилось?
– Не видишь, что ли? Известно что. И машину всю разбили. Прямо кирпичами. Я ее только всю доделал, а они… Все вообще разбили.
– Димочка, я родителям все рассказала. Они сказали, ну, в общем, разрешили! Я, Дима, я хочу быть с тобой!
Деметр тяжело вздохнул.
– Ой, Света, Светочка моя милая… - он нежно поднял ее сложенное крыло и поцеловал самый кончик. – Я тоже хочу быть с тобой, но уже сейчас начал думать, так ли это надо для тебя.
– Как это?
Он чмокнул разбитыми губами.
– Ну… Раньше я каждый день Велеса благодарил за то, что тогда у тебя сумочка упала, ты на землю опустилась, и мы с тобой познакомились. А нынче я уже думаю, может, лучше и для меня было, и самое главное для тебя, если бы ты тогда несла сумочку под мышкой, а не за ручки?
– Не надо! Не смей так говорить, - с каждым ее словом из глаз вытекали слезы. – Я люблю тебя! И у нас все будет хорошо.
– Не знаю, - Деметр тяжело выдохнул, - не-зна-ю. Я тебе еще не все рассказал. Наш дом расселяют.
– Как расселяют?
– Обыкновенно, как! Расселяют и все тут. Будут здесь строить какую-нибудь шнягу.
– А… а куда же ты теперь?
– Не знаю. Дома для бескрылых сейчас не строят больше, а наших районов только два было в городе: вот этот и еще на Маяке. Наш сносят. На Маяке жилья не найдешь, там и так сто человек в одной комнате живут. То есть, найти-то жилье можно, в казарме – но туда я тебя не повезу. То есть, получается, жить нам будет негде. А если мужчине некуда привести свою жену – то что это значит?
– У нас можно жить.
– Как я туда буду попадать? По веревочной лестнице? Мне ее быстренько перережут.
– Ну, а это… Можно на первом этаже квартиру снимать. Там-то ты заберешься. Или попросить, чтобы с нулевого этажа какой-нибудь люк прорезали.
– В башке мне люк прорежут! Вот такенный вот! Света, что ты говоришь! Чтобы я жил в доме для крылатых? Если меня здесь-то уж отпанахали, вон посмотри как, машину расхерачили, как консервную банку, то там-то что будет? Мне в принципе что, я не боюсь. Плавали – знаем, как говорится. А ты? А дети, если появятся?