Рассказы и заметки

Филипьев Герман Борисович

Костыль добрался к самой стойке расталкивая локтями людей.

– Эй. Здесь очередь.
– Отозвался парень с дредами.

– Инвалидам без очереди.
– Кинул, даже не посмотрев в его сторону Костыль и обратился к бармену.
– Братишка. Белой, два по сто и лимончика нарежь.

Бармен с рыжей бородой, бритой головой и руками в густых черных волосах исполнил наш заказ. Костыль поднял рюмку и обратился ко мне.

– Ну, что...
– И выпил залпом, стукнул стеклом дна об дерево стола.

Я последовал его примеру и как раз поспели лимоны.

– Еще два по сто.

Бармен повторил. Мы выпили.

– Значит слушай - Начал Костыль.
– Значит, вышел я сегодня с мусарни. Не. Даже не спрашивай. Ща сам все расскажу. Короче вышел я, сегодня утром. Просидел я там две недели и один день. Все в время в замкнутой камере. Не прогулок. Не хера. Короче. Эй, братишка еще два по сто.
– Я достал капсулу антидепрессанта и кинул себе в рот. Оглянулся чем запить. Взял бокал пива у девушки, что была с парнем с дредами. Сделал глоток и вернул на место, подмигнув ей.
– Значит бухаем мы с Летучей Мышью,

а он мне говорит, что ему не хватает экстрима. Понимаешь.
– Бармен наливает полные рюмки. Мы на них бросаем короткий взгляд но не трогаем. Костыль возвращается к рассказу.
– Скучно мол ему. Говорит, что нужно заниматься серьезными делами. Спасать белую расу и все такое. Короче, нажрались мы. Летучая Мышь сделал еще сверху две плотных цыганских баночки и мы погнали искать, чтобы такое серьезное сделать.
– Он подымает указательный палец вверх.
– Чтобы Адольф гордился. Понимаешь? Идем мы значит по проспекту. Пусто. Не души. Уже за полночь. Как ни как. И тут вот тебе на. Тучи разверзлись. Ангельское пение воспело в наши уши. Луч Господнего света, спустился с неба указывая нам путь. Вот мол ребята, о чем молились то и получили. И знаешь, на, что нам указал луч Господень?
– Он берется за рюмку выпивает ее не закусывая. Я делаю тоже.
– Коммунисты. Представляешь. Глаз Саурона из башни Мордора, указал нам на здание штаба коммунистов в нашем районе. А там все как надо: бюст Ленина в белом, флаг СССР в красном. Все как надо. Понимаешь. Братишка еще два по сто.
– Он достает сигарету, я протягиваю ему зажигалку.
– Братик и пепельницу, пожалуйста.
– Бармен озадачено посмотрел в его сторону, но спорить не решился. Вместо пепельницы ставит стакан.
– Короче от слов к делу. Пытаемся мы значит разгатить Ленина. Бьем его, бьем. Короче упал он. Этот бюст его. И голова отвалилась покатилась к чертям. Мы ржем. Летучая Мышь прыгает к флагу хочет достать но ничего не выходит. Ростом не вышел. Короче. Я пытаюсь сорвать флаг, а Мышь приспичило отлить. И угадай на что отлить. Я срываю флаг и начинаю топтать его ногами, а Летучий мочится на голову Ленина. И в этот момент мимо проезжает патрульная машина набитая мусорами. Понимаешь?
– Я киваю, и начинаю забивать пипетку прямо не отходя от стойки.
– Короче. Дали мы деру. Но нас вычислили. Еще бы. Я - двухметровый, лысый тип с красной свастикой на руке и Летучая Мышь - постоянный клиент наших правоохранительных органов. Так сказать карманный террорист. Прихожу я значит на следующий день домой с универа, а там они. Погоны блестят. Кокарды сдвинуты на затылок. Глазами пилят. Мать причитает. Вспоминает батю покойного. Короче браслеты на руки и поехал я на пятнадцать суток. И вот сейчас здесь с тобой водку пью. Братан, две по сто.

– Нет. Я пас.
– Сказал я, разогревая стекло пипетки.

– Тогда одну по сто.
– Он затушил сигарету в стакан.
– Хотя нет. Два по сто. Я ведь угощаю.

Я раскурил траву тремя тягами. Подержал дым в легких и выпустил в пол. Бармен принес две рюмки которые Костыль выпил подряд. Я протянул пипетку бармену, он сделал две затяжки и вернул мне.

– А что Летучая Мышь?

– Деру дал. У него ведь судимость. Он ведь когда в универе учился двух негров избил. Его исключили и условное дали. А тут если и это пришьют... Тогда просто посадят.
– Он снова полез за сигаретой, я ему подкурил.
– Короче в армию Летучая Мышь ушел.

– Серьезно?
– Докурив я поперхнулся дымом и закашлял.

– Ага. Чтобы не сесть в тюрьму, пошел в армию. А когда я спр...

Костыль прервался и уставился куда-то за мою спину. Широко улыбнулся и послал кому-то воздушный поцелуй. Я оглянулся. Предметом его внимания была группа девушек, разной степени привлекательности. Они синхронно помахали ему в ответ.

– Я сейчас.
– Он поднялся и направился в их сторону.
– Посиди тут. Я сейчас.
– Сказал он и удалился. Я подкурил сигарету. Подойдя к девушкам, обнял сразу четырех и направился к выходу. Я отвернулся и стал смотреть на сцену. Выступала другая группа. У этих вокалисткой была девушка, которая громко, низко кричала на припеве. Во мне была водка, марихуана и антидепрессанты. Возможно это послужило причиной по которой я столь внимательно стал изучать ее орущий рот. Который на удивление большой. С этими белыми зубами в черной помаде. Гортанный, животный крик прямиком из недр желудка. Худое лицо обтянуто смуглой кожей. Большие, монгольские скулы. Волосы выкрашены в синий. Пряди прилипают ко лбу. Время от времени она убирает их пальцами с длинными острыми ногтями с черным лаком. На правом ухе сразу несколько серьг. Я насчитал восемь маленьких, золотых колец. Левое я попросту не вижу. По шее стекает пот. Я провожаю капли от подбородка к груди. Которой нет. Я присматриваюсь но не вижу даже малейших выпуклостей. Заметил только торчащие сквозь блузку острые соски. Спускаясь ниже, вижу упругие бедра всунутые в обтягивающие черные джинсы. Ниже к обуви, а там босые ноги. Я удивлен. Такая мелочь почему-то вызвала у меня уважения. Странна вещь все это. Сгусток маленького некому не нужного искусства в среде перегара и сигаретного дыма. Меня окликнул бармен и прокричал в ухо счет за выпивку. Хотя это не искусство, это просто творчество. Я посмотрел ему в глаза и ткнул себя пальцем в грудь, задавая этим беззвучный вопрос. Он кивнул. Я встал ища Костыля, он он уже ушел прочь. Я достал бумажник и рассчитался. Сигарету в зубы и направился к выходу. Спускаюсь по лестнице не могу разминуться с пьяной парочкой.

– Разрешите.
– Говорю продвигаясь по стене.

– Чего места мало?
– Отозвался в мою спину высокий рыжий парень, прижимая к себе свою девушку - голубоглазою, натуральною блондинку с волосами в косичках. Я не обращая на него внимания, продолжил свой спуск.

– Эй, ты! Клоун.
– Продолжен он кричать мне вслед.

Я остановился. Молча и спокойно осмотрел обеих. В особенности его лучшую половину. Достал с кармана коробок и забил пол пипетки. В этот момент с клуба вышла брюнетка у которой серьга в брови, в сопровождении с каким-то подвыпившим парнем.

– Куда мы идем?
– Спросила у него брюнетка. Наши глаза встретились и мы поздоровались кивнув друг другу.

– Возьмем пару баночек Revo.
– Ответил парень. Проходя мимо меня обративший внимание на забивающийся косяк.

Закрыл коробок. Достал Zippo. Подкурил стекло. Вдох-выдох. Провел взглядом зад брюнетки. Как жиле на пружинах. Не плохо. Покуривая, уже черт знает какой раз травку, вернулся к блондинке с косичками, улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. Ее щеки покраснели,

а глазами она мелькнула в сторону своего парня. Не думая о последствиях я продолжил свою одиссею. Цель номер один - найти пьяного Костыля и его шесть подруг. Но его нет. Это точно, такое тело трудно не заметить, даже среди этой кучи людей. Я решил зайти за угол здания, в надежде обнаружить его там. Сразу же в подворотне при свете фонаря, я увидел блюющею на тротуар Федотову, волосы которой, заботливо держал ее сегодняшний ухажер. Какое-то время стоял и просто смотрел на эту картину, докуривая пипетку. Все всматривался в ее лицо. В длинные, желтые сопли висящие из носа, в красные глаза с уголков которых стекали слезы, в рот из которого струей вырывалось содержимое желудка, на грудь к которой прилипли куски еды, вспомнил ее соски, на руки которые уперлись в колени. Я докурил и спрятал все в карман. Хотел улыбнуться, но что-то не смешно. Потер рукой шею, вспоминая тот день и те осушения и обернулся вокруг, чтобы увидеть где Костыль. Когда сразу же получил кастетом в челюсть. В этот раз справа. Хруст сустава и яркая вспышка в глаза. Я на коленях. Подымаю голову. Это парень блондинки, что с косичками. Она кстати стоит рядом и молча смотрит. Я попытался, что-то произнести когда он что есть силы ударил меня с ноги в лицо. Я упал на спину. Перед глазами прекрасное звездное небо. По лицу хлынула теплая кровь. Я открыл рот, чтобы попробовать ее на вкус. Боковым зрением я увидел как парень с девушкой уходят. В ушах моих комариный писк и звук рвоты Федотовой, что сзади. Я полежал минуту вторую. Встал на ноги и зашел в клуб минуя десятки безразличных людей. Начал ходить по кругу высматривая выпивку на столиках. Увидел бутылку виски, схватил ее и не замеченным направился в уборною. Зайдя во внутрь, сразу увидел как Костыль, возле умывальника, что перед большим настенным зеркалом, трахает раком какую-то девчонку. Я открыл ближайшую туалетную кабинку и жестом пригласил их во внутрь. Костыль посмотрел на мое разбитое лицо и бутылку виски в руке, все понял. Понимающе кивнул мне и затащил свою подругу в помещение с унитазом. Я закрыл за ними дверь. Поставил виски на раковину. Включил воду. Трижды умылся стерев кровь. Лицо вытер своей белой футболкой, которая теперь в алых пятнах. Открыл бутылку, сделал три больших глотка и уставился в свое отражение. В человека напротив. Что с тобой не так? Что с тобой, блядь, не так? Что за человек перед мной? Что это за существо? Чего ему не хватает? Я всмотрелся в отражение. Голубые глаза, под ними синяки. На переносице широкая рваная рана, в которой блестит кровь. Под раной бледные ноздри. Высокий лоб, над которым короткие светлые волосы. Уши оттопырены. Лицо худое и белое. Губы пухлые. Нижняя лопнула. Открываю ему рот. Зубы вроде на месте. Из кабинки доносятся девичьи стоны. Делаю еще три глотка виски и выливаю содержимое в раковину. Облизываю остатки спиртного с горлышка. Сжимаю ее в руке и выхожу вон. В помещении клуба во всю играет The Pixies - Where Is My Mind? Я ищу его взглядом. Парень и блондинка сидят возле стеклянного столика. Они целуются, он трогает ее грудь, она его член. Сжимаю крепко бутылку в руках и быстрым шагом направляюсь в их сторону. Подойдя вплотную сразу разбиваю бутылку из толстого стекла об его голову. Он теряет сознание и захрипев сползает по дивану на пол. Девушка вскакивает на ноги, в испуге подымает руки выпучив на меня глаза. В моей руке осколок стекла, он режет мне ладонь. Кровь капает на стеклянный столик. Выкидываю осколок в сторону, смотрю в блондинку. Она глубоко дышит. Хватаю ее лицо обеими руками и крепко целую в губы. Отрываюсь от нее. На ее щеке моя кровь. Ее руки по прежнему подняты, а глаза испуганы. Я смотрю на ее парня. Он все там же. Со сцены во всю выкрикивается припев. Смотрю на людей, что вокруг. Ни какой реакции. Если бы захотел, мог бы убить их и не кто не заметил бы.

Через пол часа, я уже стоял возле центрального стадиона, в ожидании ночного автобуса. Хочу спать. Поднял глаза к небу. Звезд не видно. Прозвучала гроза. Молния осветила ночное пространство. Перед мной остановился автобус и открылась дверь. Вхожу во внутрь. За спиной начинается ливень. Уселся на сиденья, что в конце. Пол завибрировал, мотор заревел, колеса закрутились. Механизм двинулся в перед. Осмотрел салон. Пусто. Закрыл глаза вслушиваясь в пульсирующую боль внутри моего черепа. Во тьме своего сознания, насчитал шесть ударов артерии и один щелчок костяшек пальцев справа. Открыл глаза, повернулся на раздражитель и опешил. Мое сердце с начало остановилось, оказавшись где-то в пятках, а потом забилось со скоростью и силой отбойного молотка. Рядом со мной сидела она. Наши лица были всего лишь в паре сантиметрах друг от друга. Впервые в такой вблизи, я рассмотрел ее зеленые глаза. Мелкие веснушки на коже, цвета обезжиренного молока. Смотрю сквозь ее лицо, не вижу косметики. Чистое, живое. Совсем иное, чем тогда в психушке. Я вижу в ее глазах надежду. Ярко-рыжие волосы немного отрасли. Маленькие, аккуратные мочки ух без сережек. На которых, я неприлично долго, заострил свое внимание.

– Ну, привет.- Сказала она.

– Ну, привет.- Сказал я.

– Я как вижу...
– Она назвала мое имя.
– У тебя все просто превосходно.

Она смочила палец слюной и вытерла что-то с моей щеки.

– Кровь.
– Сказала она показав мне палец. Легко улыбнулась, засунула его себе в рот и облизала, смотря мне в глаза.

– И как на вкус?

– Соленый.

На ее теле платье бледно-голубого в белую ромашку. Ткань кончается за пять сантиметров до колен.

Я посмотрел в дисплей часов.

– И куда мы едим в столь поздний час?
– Непроизвольно кончиком пальца дотронулся до ее левого колена.

– Мы едем прямо.
– Она на мгновение бросила взгляд на мое прикосновение и вернулась к моим глазам.
– Это для нас и так большое достижение. Не правда ли?

На ногах белые кеды Nike. Носков под ними я не увидел.

– Что это у тебя?
– Она указала пальцем на мою футболку.

– То, что ты засунула себе в рот. Только впитанное в белую ткань моей одежды.

– Моей одежды...
– Она механично повторила за мной.

На ее плече была маленькая сумочка из черной кожи. На коленях огромная синяя книга, занимающая половину ее бедер.

– А это, что?
– Я кивнул в сторону книги.

– Infinite Jest.

– И что это значит?

– Это значит...
– Она на секунду задумалась и продолжила.
– "Увы, бедный Йорик! Я знал его, Горацио; человек бесконечно остроумный, чудеснейший выдумщик; он тысячу раз носил меня на спине; а теперь - как отвратительно мне это себе представить!". Но в оригинале лучше. "Alas? Poor Yorick! I knew him? Horatio: a fallow of infinite jest? Of most excellent fancy... Или как-то так.