Рассказы из провинции
Шрифт:
– Батеньки мои! Прозевала! Как же мне теперь их проверить?
– Тю!.. Да проще простого! – сказал племяш Дрюня. – Давай их мне, тётя Стеша, и я в интернете по таблице проверю. Делов-то!
– А что и таблица уже есть?
– А как же! Со вчерашнего дня!
– Так вы свои билеты, значит, проверили?
– Конечно.
– Ну и как: выиграли они?
– Один билет выиграл, другой – нет.
– Так это же здорово! Хоть один выиграл! Чего же вы молчите? Радоваться надо!
– Было бы с чего! Всего-то сто пятьдесят рубликов! Фигня! Конфет приличных и то не купишь на
– Да ты радуйся! Другим и этого не выпало!
– Ну, прямо осчастливили! Гы-гы-гы!.. – насмешливо прогыгыкал он.
Тётка Степанида улыбнулась:
– Глупенький ты ещё! Поживёшь с моё – поймёшь, что радоваться надо каждой малой малости, что Боженька даёт нам. Да говорить: «Спасибо!»
– Тётя Стеша, при чём тут Боженька? Лотерею, игры всякие люди придумывают. Это я им должен говорить «спасибо». Только что-то не хочется, по-моему, не за что.
– А зря. Не приучен ты, видать, быть благодарным. Родителям да жене своей ты говоришь когда-нибудь «спасибо»?
– Танюха, говорю я тебе «спасибо»? – с грубоватой самоуверенностью спросил он жену.
– Не помню такого, – тихо ответила она, опустив глаза.
– Вот ведь, врёт и даже не краснеет! – возмутился он. – Ладно, дома разберёмся!
– Дрюня, а тебе не стыдно угрожать жене? – приструнила его тётка. – Вот уж никак не думала, что ты так нехорошо ведёшь себя в семье.
– Тётя Стеша, ты в мою семью не лезь! У нас всё нормально, живём мы хорошо, чтоб ты знала. Танюха у меня послушная, и развращать её не надо! Жена должна слушаться мужа. Я так считаю. И баста. Ну, так проверить ваши билеты? Не боись, тётя Стеша, не заныкаю я их. Проверю и верну. А то пойдём к нам, там вместе проверим.
– Нет, Дрюня. Никуда я с тобой не пойду. Билет твой я тебе отдам. Он – твой. Ты его мне давал, ты и проверяй. А остальные – найду, где проверить.
Тётка Степанида подошла к серванту и достала из шкатулки его билет.
– Забирай! И чтоб больше я его не видела! – сердито сказала она и подала билет племяннику.
– Я его проверю и верну, тётя Стеша! – неуверенно ответил он, беря билет трясущимися руками.
– Мне он не нужен. Не в нём счастье, – с долей брезгливости в голосе твёрдо произнесла она, зябко кутаясь в пуховую шаль.
Через некоторое время она узнала, что билет выиграл крупную сумму, и племяш купил себе квартиру и машину.
Оставшиеся билеты она по совету проверила на почте. Два из них выиграли небольшие суммы, на которые она купила торт, с которым встретила Старый Новый год вместе со своими подружками. А племяш так и не зашёл к ней.
Беженцы
Вокзал. Сколько связано с ним ассоциаций! Это не только перекрёсток путей – дорог. Вокзал – это ещё и скопище, и перекрестье людских судеб, страстей. Он и соединяет, и разъединяет, даёт кому-то просто ночлег, а кому-то и направление к новой жизни.
Каждый человек здесь – Вселенная. Со своей историей, судьбой, характером.
Познакомимся с одной из них?
Вот она, перед нами, – в образе женщины, по всей видимости, немолодой, выше среднего роста, с измождённым то ли от голода, то ли от усталости лицом. Она горбится,
Женщина ищет свободное местечко на скамьях зала ожидания. Нашла. Едва присела, прозвучало объявление о прибытии поезда, идущего в Санкт- Петербург. Она с трудом поднимается и снова идёт, теперь уже на перрон, к составу.
В вагоне, задвинув поклажу под сиденье, и, наспех застелив постель, она тут же укладывается спать. Засыпает мгновенно, даже не слыша вопросов к ней весёлых, разговорчивых соседей по купе. Дело к ночи, но они и не думают спать: «гудят» всю ночь, однако женщина их не слышит. Она спит глубоким сном без сновидений – наконец-то, расслабилась. Так ведёт себя человек, оказавшийся дома, в своей квартире, в своих четырёх стенах, являющихся для него защитой, крепостью.
А ещё она просто дико устала от всего-всего, что произошло с ней и её семьёй за последние несколько лет.
То же самое было и с другими людьми, а, может, и ещё хуже, после развала Союза. Ей, однако, повезло. Вся семья её теперь здесь, в России, хотя и продолжает оставаться в подвешенном состоянии. Она последней из семьи выбралась оттуда, из солнечного Таджикистана, где прожила почти всю свою жизнь, за исключением нескольких лет учёбы в институте лёгкой промышленности в Костроме. Там же, в Средней Азии, ушла на пенсию. Что же теперь будет здесь? – трудно угадать. Во всяком случае, уже не так опасно.
Последние годы ей приходилось быть в постоянном нервном напряжении, в переживаниях за своих детей: сына и дочку. Успела и сына женить, и дочь выдать замуж и отправить их в Россию. Дочку – к сводной сестре на Урал, а сына – к родной тётке по матери сюда, в Питер. Мужа она тоже отправила, к сыну.
Сама бы уехала раньше, но была тяжело больна мать, и за ней требовался уход. Ухаживала до последнего мгновения. Похоронив, продала с грехом пополам её квартиру (квартиры были государственные, продаже не подлежали, но она знала, что все тайком продают их), и с деньгами снарядила мужа и отправила в путь. Он в дороге деньги отчасти растерял, отчасти его «почистили» таджикские таможенники, так что, слава Богу, добрался к сыну хоть живой. Теперь они там сидят без денег, голодают. Сын снял дом в каком-то садоводческом товариществе и – ни «тпру», ни «ну». Их туда не прописывают, гражданства не предоставляют, а без этого ни на какую работу не устроишься. Как хочешь, так и выживай.
А ей-то самой пришлось ещё надолго задержаться. Она пыталась продать свою квартиру. Шикарную и по местным меркам, и по её понятиям. Трёхкомнатную, но за счёт широкой, просторной, как веранда, лоджии, и просторного балкона на противоположной стороне дома, – её можно было считать четырёхкомнатной. Квартиру она получила, как специалист при областном правительстве. Это была высокая оценка качества её работы. И теперь ей было жалко просто так бросать жильё. К тому же, отправив с мужем все сбережения, она осталась без средств на проживание: теперь ей не на что даже лепёшку купить, не то, что билет на поезд или самолёт.