Рассказы из сборника 'Пестрая компания'
Шрифт:
– О, Джойс, как славно!
– рядом с их столом, склонившись в галантном полупоклоне, стоял полковник.
– Потанцуем.
Джойс вопросительно взглянула на Питера. Питер поднялся и, не совсем твердо держась на ногах, произнес неопределенно:
– Безмерно счастлив...
Джойс, не глядя на Питера, вышла из-за стола. Полковник повел её в танце, а Джойс посылала улыбки одиноким офицерам, дюжинами сидевшим вокруг танцевальной площадки.
Питер лениво следил за тем, как среди бравых хаки и сверкающих нашивок мелькает её пышное белое платье. "Господи, неужели я схожу с ума?",
– Мир, - пробормотал Питер себе под нос, - просто кишит американскими майорами.
Негромко рассмеявшись, он встал из-за стола и вышел из ночного клуба. Музыка стала почти не слышной, а в тени ночи возвышались гигантские пирамиды, сооруженные когда-то, чтобы увековечить память ныне уже забытых мертвецов.
Он сел в такси и попросил доставить его в Каир.
Когда машина доехала до острова Гезира, Питер постучал по плечу водителя и распорядился:
– В "Спортивный клуб".
Древнее такси, скрипя всем, чем только можно скрипеть, совершило поворот.
– Мне надо выпить, - совершенно серьезно сказал самому себе Питер. Выпить мне просто необходимо.
Он подумал о старине Маке, оставшемся в обществе двух девиц наедине с грандиозным счетом. Последнее обстоятельство очень его мучило. Питер знал, что обязательно расплатится с Маком, хотя после этого ему до конца месяца, видимо, придется ограничивать себя в выпивке. Но у него не было сил оставаться с этой треклятой дурой. Однако, если быть честным до конца, то у него не было сил оставаться и с любой другой девицей. Энни, так и не сфотографировавшаяся в Манчестере... Писать, однако, она могла бы и почаще, чем один раз в два месяца...
Бар в "Спортивном клубе" был открыт. Там расслаблялись парни из Южной Африки и американские летчики. Один из пилотов распевал с мягким акцентом жителя южных штатов: "О, Сюзанна, не плачь ты обо мне..."
– Скотч, - сказал Питер, впервые за весь вечер перестав чувствовать себя одиноким.
– "...прискачу я в Алабаму с банджо на лихом коне".
– приятным голосом пел американский пилот. Судя по его виду, он находился на вершине счастья.
– Джин с лаймом, - сделал заказ один из южноафриканцев, которого товарищи называли Ли. Это был верзила в чине капитана. Из высоко закатанных рукавов его форменной рубашки торчали мощные, голые до плеч ручищи.
– Всем джин с лаймом!
– распорядился он.
– А ты что пьешь, кэптен?
– Я уже заказал, - улыбнулся Питер.
– Он нам сказал, что заказал...
– пропел американский пилот.
– Неужели вам не понятно? Английский капитан сказал, что уже заказал. А мы ему споем: "Кэптен, закажи еще, и еще, и еще...".
Бармен, улыбаясь от уха до уха, поставил перед Питером две порции шотландского виски, а гигант Ли слил их в одну посудину. После этого все подняли стаканы.
– За Южную Африку, - сказал один из американцев.
Они выпили.
– За сержантов, - сказал любивший петь американец, и улыбнулся усатому лейтенанту из Южной Африки.
– Потише, пожалуйста, - сказал лейтенант, тревожно оглядевшись по
– Я могу оказаться в тюрьме на пять лет.
– Не правда ли, что этот джентльмен выглядит, как настоящий джентльмен?
– спросил Ли у Питера, обняв усатого лейтенанта за плечи.
– Ну конечно, - сказал Питер.
– Всё, - сказал лейтенант, - я уже за решеткой.
– А между тем, он вовсе и не джентльмен. Он - сержант. Проклятый сержант в моей треклятой роте!
– Десять лет, - произнес усатый лейтенант.
– Мы находимся в самоволке, - продолжал Ли.
– Мы, это сержант Монк, произведенный мною на один вечер в лейтенанты, настоящий лейтенант Фредерикс ...
– он указал на невысокого рыжеволосого офицера, сидевшего чуть дальше за стойкой бара, - ...и я собственной персоной. Мы - фермеры, люди независимые. И когда начальство, будь оно проклято, сказало "Никаких отпусков!", мы сказали начальству "Прощай". Три недели в песках в шестидесяти километрах от жилья... А этому жалкому пехотному сержанту я сказал: вот тебе лейтенантские нашивки, срывай свои лычки. Мы хотим показать тебе самые знаменитые места города, чтобы ты по возвращении мог потрясти бедняг солдат враками о красивой жизни в Каире.
– Весь день и вечер мне приходилось разговаривать с людьми не меньше, чем в чине бригадира, - заметил Монк.
– Боялся, что у меня не выдержат нервы.
– Все продумано, - сказал Ли.
– Если появляется патруль и начинается проверка документов, я хватаю Монка за одну руку, Фредди - за другую, и я докладываю: "Мы производим арест, сэр. Этот человек выдает себя за офицера".
– Десять лет тюрьмы, - вздохнул Монк и добавил: - Давайте ещё по одной, я плачу.
Питер рассмеялся.
– За всех сержантов, где бы те ни находились, - сказал он и поднял стакан.
Они выпили.
– Справа от меня располагаются Военно-воздушные силы Соединенных Штатов Америки, - заметил Ли.
Американцы, приветствуя Питера, подняли стаканы, а тот, который до этого пел "О, Сюзанна", затянул "Чаттанугу Чу-Чу". ВВС США были представлены парой лейтенантов и одним майором в возрасте двадцати четырех лет.
– Американская воздушная армада отправляется домой. Время их командировки истекло и они летят домой через Англию. Лишь у пехоты командировки никогда не кончаются. Бедная, вонючая пехтура, будь она проклята, постоянно находится в деле...
– Неквалифицированный труд, - спокойно заметил один из пилотов.
– Мы же товар штучный. Механизм чувствительный и легко ранимый. Мы утомились от войны. Наш боевой дух столь же низок, как мораль египетской шлюхи. Мы бомбили слишком много целей и видели чересчур много взрывов зенитных снарядов. Нас все время обходили наградами. Теперь мы отправляемся домой учить молодых стрелять.
– Лично я лечу домой, чтобы заняться играми с женой, - мрачно заявил двадцатичетырехлетний майор.
– Пехота не испытывает такого напряжения, - заметил любитель пения. У пехотинца нет иных дел, кроме как шагать под обстрелом и быть убитым. И их нервы не находятся на пределе, как у воздушных асов. Капитан, продолжил он, обращаясь к Питеру, - у вас такой вид, будто вы тоже немного устал от войны.