Рассказы Ляо Чжая о необычайном
Шрифт:
– Вы уж не боитесь ли меня? – допытывался он. – Я ведь не такой, как другие. Кроме того, у меня с вами давняя определенная судьба. Пожалуйста, не сомневайтесь.
Чиновник согласился. Чжоу еще велел на другой день всей семье сидеть, заперев двери у себя в комнатах, и сделать одолжение – не кричать.
Чиновник вернулся домой и сделал все, как было велено. Вдруг на дворе послышались звуки дерущихся и режущих друг друга людей, утихшие только через некоторое время. Открыли двери, вышли посмотреть: кровью закапаны все лестницы, и на крыльце лежат несколько лисьих
– Я принял возложенное вами на меня важное поручение, и вся нечистая сила разом уничтожена.
С этой поры Чжоу поселился у чиновника, относившегося к нему как к постояльцу.
СТРАННИК ТУН
Сюйчжоуский студент Дун имел пристрастие к рубке мечом. Бывало, взволнованный и возбужденный, говорит, что берет на себя все решительно.
Однажды по дороге домой он повстречал какого-то приезжего, который, оказывалось, ехал на своем ослишке с ним по пути. Разговорились. Незнакомец говорил с полной откровенностью, и речь его была сильная, с большим подьемом уносящаяся в какие-то дали.
Дун спросил, как его зовут и как прозвание.
– Я из Ляояна, – ответил незнакомец, – и моя фамилия Тун.
– Куда же вы направляетесь?
– Да вот, видите ли, я уже двадцать лет как из дому и сейчас как раз еду домой, что называется, из заморских стран.
– Вот вы, – сказал Дун, – исходили все земли в пределах морей и видели, конечно, людей неописуемое множество. Скажите, видели ли вы или нет когда-либо человека совершенно необыкновенного?
– А в каком же роде необыкновенного?
Тут Дун принялся рассказывать о предмете своего увлечения, выразив при этом досаду, что ему все не удается найти такого необыкновенного человека, который передал бы ему свое искусство, научив его, как следует.
– Ну, положим, – сказал Тун, – таких необыкновенных людей в какой только земле нет. Все дело в том, видите ли, что передать свое искусство мастера могут только и исключительно тому человеку, который будет или верным слугой своего повелителя, или набожно-благочестивым, отцепочтительным сыном.
Дун с жаром заявил, что он может это сказать именно о себе. И тут же он вынул из-за пояса свой меч, постукал по нему пальцем и что-то запел. Потом хватил мечом по деревцу, росшему возле дороги, желая похвалиться остро отточенным лезвием.
Тун еле заметно ухмыльнулся, разглаживая свою бороду. Потом попросил у Дуна показать ему меч. Дун передал.
– Знаете что, – сказал новый знакомец, бегло осмотрев меч, – он выкован из латного железа, так что в нем сидят пары пота и вони… Самого, скажу вам, последнего сорта эта вещь! А вот у вашего покорнейшего слуги, хотя он и никогда не учился искусному владению мечом, есть все-таки один меч, который очень даже может пригодиться!
С этими словами он полез в полу, достал из нее короткий кинжал, всего в фут с чем-то длиной, и стал стругать им Дунов меч: так волосок по волоску, словно то был не меч, а какая-нибудь
Дун был несказанно ошеломлен. Тоже попросил дать ему в руки посмотреть. Потрогал, потер, раз и два – и вернул обратно. Затем пригласил Туна заехать к нему и, когда приехали, стал усердно и настойчиво оставлять гостя на ночлег.
Гость остался. Дун поклонился ему, стуча головой о пол, и просил сообщить ему приемы владенья мечом. Тун отказался, уверяя, что не знает их. Дун, держа у колен свой меч, развил сильную, мощную, кипучую речь, а тот спокойненько слушал – и только.
Уже стража углубилась в ночь, как вдруг Дун услыхал в соседнем дворе какую-то возню и схватку. Надо сказать, что в этом соседнем дворе жил отец Дуна. Дун весь встрепенулся, заподозрив недоброе, подбежал к стене и весь застыл в прислушиванье. Слышит, как кто-то гневным голосом говорит:
– Вели своему сыну поскорее выйти сюда, где я его казню, а тебя тогда помилую!
Еще несколько мгновений, и Дуну показалось, что на кого-то сыплются удары. Человек заохал, застонал в бесконечном крике… И впрямь это был его отец!
Студент схватил копье и побежал было на крик, но Тун его остановил.
– Слушайте, – сказал он, – идти вам туда сейчас, думаю, – значит, не уцелеть… А надо бы внимательно следить за тем, чтобы все шансы были на вашей стороне!
Студент, весь в испуге и недоумении, просил дать ему наставление, как быть.
– Еще бы, – продолжать гость, – грабитель спокойно назвал вас и потребовал к себе явиться. Конечно, он, как говорится, со сладким сердцем вас убьет! А ведь у вас, сударь, нет никаких, что называется, «костей с мясом» [198] , так что надо бы передать распоряжение о том, как поступить вашей жене и семье после этого самого [199] . Я же тем временем открою двери и разбужу ваших слуг!
198
.. нет никаких… «костей с мясом»– то есть родных братьев.
199
… после этого самого– то есть после смерти.
Студент согласился. Пошел в комнаты и сказал жене. Та ухватилась за его одежду и стала плакать. Мужество студента сразу же исчезло, и он с женой полез в верхний этаж дома, где стал шарить лук, искать стрелы на случай нападения грабителя. Все это впопыхах, кое-как…
Не успел он найти, что нужно, – как слышит голос Туна с крыши.
– Ну, счастье ваше, – кричал он, смеясь, – воры ушли!
Зажгли свет – а он уже исчез. Осторожно пробираясь, вышли из дому и увидели, что старик только что идет с фонарем домой: он, оказывается, ходил к соседу на выпивку.