Рассказы ночной стражи
Шрифт:
– Кто-нибудь уже сообщил об этом в службу Карпа-и-Дракона?
– Не знаю, господин.
– Убирайся!
Не оглядываясь, я зашагал в сторону правительственного квартала. Что же ты наделал, Мигеру? Куда тебя понесло? Говорил же тебе: сиди дома, не высовывайся…
Вот и ворота. Стражники глянули на меня, отвернулись. Никто не захотел шутки шутить или задавать вопросы. Снег укрыл улицу Ироторидори, спрятал под белым плащом яркие крыши. Спешить было некуда, но я ускорял шаг. Лишь на подходе к воротам управы я заставил себя шагать, как подобает самураю, идущему на службу.
Ворота
– Господин, – начал было он. – Я…
– Убью!
– Простите, господин. Я виноват…
– Убью, негодяй!
Я бил его большой плетью, не разматывая. Рукоятью, по плечам. По спине. Куда попало. Арестуй меня сейчас стража, я с радостью признался бы в чем угодно, хоть в покушении на сёгуна, лишь бы мне дали врезать этому мерзавцу еще разок.
– Ты живой! Живой!
– Да, господин. Простите…
Клубы пара таяли в морозном воздухе. Я сунул плеть за пояс. Я боялся заплакать на глазах у всех.
«Я научился правильно подставляться, – вспомнились мне слова Мигеру, произнесенные им по дороге в Эдо. – Еще надо закричать, как от боли, на колени упасть, голову руками закрыть. Благородным господам нравится. Обычно они больше не бьют. Смеются, плюют и уходят.»
Мне захотелось избить его во второй раз.
– Где ты пропадал?!
– Я…
– Зайди к писцам за жаровней. Потом иди в мой кабинет. Там расскажешь.
Он сделал все, как было велено. Принес жаровню, разжег, рассказал. Я слушал и пустота уходила из меня, а тело утрачивало мертвую твердость дерева.
Ну да, согрелся у жаровни, вот и оттаял.
– Ты уверен, что у него был меч?
– Уверен, господин. Стальной острый меч.
– Ты видел лицо убийцы? Смог бы его узнать?
– Нет, господин. Он скрыл лицо под тряпкой.
Мигеру засмеялся:
– Под тряпкой, да. Как презренный каонай.
3. «Где ваш слуга?»
– Жди меня здесь.
– Да, господин.
– Никуда не уходи!
– Я понял, господин.
Понял он! Вчера вечером мерзавец говорил то же самое.
– Маску не снимай.
– Да, господин.
Маска из меди. С утра мороз стоит. Было бы лицо, отморозил бы. Лица нет, только какая для холода разница?
– У тебя есть тряпка? Под маску подложить?
Мигеру встал на колени, прямо в снег:
– Благодарю за заботу, господин. В управе мне выдали матерчатую маску. Такую же, только из хлопка. Еще в конце осени. Велели вклеить внутрь медной. Я так и сделал. Мне не холодно, господин. Вы слишком добры ко мне, я этого недостоин.
Я огляделся. Белый день на дворе. В прямом смысле белый, аж в глазах блестит! Люди кругом. Не так чтоб много, но есть люди, есть. Никто Мигеру на глазах у прохожих не тронет. По крайней мере, мечом рубить не станет. А если палкой разок огреет, так ему это только на пользу.
Сын сенсея ждал у ворот усадьбы.
– Прошу простить меня за задержку, Цуиёши-сан.
– Мой отец ждет вас, Рэйден-сан. Он дал согласие на встречу.
Судя по мрачному виду Цуиёши, согласие отца далось ему дорогой ценой. Но Ясухиро-младший чувствовал себя в долгу передо
Красться задами не пришлось Привратник открыл нам главные ворота и склонился в поклоне. Не задерживаясь, мы прошли в дом. Прежде чем мы разулись, служанка обмахнула метелкой из перьев нашу обувь, после чего слуга-мужчина принял у меня плети и ватный хаори: в доме было тепло. Цуиёши провел меня в знакомую комнату – ту, где хранились фамильные ценности семьи Ясухиро: доспех и мечи.
Сенсей сидел возле чайного столика.
– Извините за беспокойство, Кэзуо-сан.
– Не стоит извинений, Рэйден-сан, – он прекрасно понял, что к нему пришел не ученик, а дознаватель. – Я рад принять вас в своем доме.
Самый пристальный наблюдатель не обнаружил бы радости ни на лице, ни в голосе сенсея. Ясухиро-старший был хмур, темен лицом. Волосы, обычно уложенные в старомодную прическу сакаяки, сегодня растрепались как у бродячего ронина. Под красными от бессонницы глазами наливались синевой неприятного вида мешки. Впору заподозрить, что сенсей пил всю ночь, но запаха саке я не уловил.
– Я не отниму у вас много времени.
– Я никуда не тороплюсь. Садитесь, выпейте чаю.
Цуиёши счел за благо оставить нас вдвоем. Мы сделали вид, что не заметили его исчезновения.
– Благодарю за оказанную честь, Кэзуо-сан. Не хотелось бы вас обременять…
– Вы нисколько меня не обремените.
Опустившись на подушку, я смотрел, как Ясухиро наливает мне чай. Когда-то я и мечтать о таком не мог. Изгиб руки, пар из чашки, журчание струи – все как минувшим летом, когда сенсей наливал чай моему отцу во время беседы. А все равно по-другому. Тогда это было ожившей картиной. А сейчас просто пьем чай.
Настроение, да. Скверное настроение. Не с таким идут по «пути чая [13] », уединяясь с гостем в чайном домике. Взяв предложенную чашку, я сделал глоток и с поклоном вернул на место.
– Полагаю, ваш визит связан с делами службы.
Спасибо Ясухиро, он не стал разводить долгие разговоры.
– Вы совершенно правы, уважаемый Кэзуо-сан. Я восхищен вашей проницательностью.
– Чем я могу помочь службе Карпа-и-Дракона?
– Мы нуждаемся в вашей консультации.
13
Путь чая (яп. тя-до) – чайная церемония, требующая мира в душе.
– Консультации?
Мне показалось, или лицо сенсея чуточку прояснилось?
– За последние дни, вернее, ночи в городе были убиты несколько безликих. Разумеется, убийство каонай – не преступление. Нас эти случаи не заинтересовали бы, не будь один из убитых кандидатом в слуги дознавателей. Убит он был острым оружием – не палкой и не камнем. Мы желали бы выяснить, каким оружием и как именно он был убит. Кэзуо-сан, вы известный мастер воинских искусств. Поэтому я взял на себя смелость обратиться к вам за помощью в этом вопросе.