Рассказы о книгах
Шрифт:
В нем соединено все, что известно о Новикове, от его рождения до смерти, и все, что дошло до нас о совокупной деятельности его и его друзей с 1779 по 1792 годы, по делам филантропическим, издательским, типографским, книгопродавческим, педагогическим, ученым, масонским, розенкрейцерским, а для объяснения двух последних категорий в тексте есть краткое объяснение мистицизма, теософии и алхимии и изложение главных черт истории древнего и новейшего масонства, судеб его в России с 1734 года, нового тамплиерства, или «строгого
Таким образом, становятся понятны перевороты и отношения в русском масонстве и розенкрейцерстве времен новиковских.
Все вышеизложенные события и все имеющее до них отношение изложены в строгой хронологической последовательности, погодно. Исследование мое будет состоять приблизительно из 35 или 40 печатных листов текста, снабженного более чем 1500 примечаний библиофильских, библиографических и т. п., и разделяется на 25 глав. Кроме того, в приложениях поместятся тексты главнейших документов.
На днях я переезжаю опять в Москву и приступаю к печатанию своей книги, экземпляр которой буду иметь честь доставить вам по выходе ее в свет.
Мне совестно беспокоить вас просьбою. Но если вам будет свободная минута, вы очень обязали бы меня доставлением сведений о числе, месяце и годе рождения и кончины Ивана Петровича и Андрея Ивановича Тургеневых. Александр Иванович помечен у меня: род. 28 марта 1784, ум. 3 декабря 1845. Так ли это? Год вашего рождения обозначен у меня 1789, но числа и месяца нет.
О Сергее Петровиче и о вашей матушке сведений я не имею вовсе.
Не знаю, известно ли вам, что Иваном Петровичем, кроме книги Иоанна Масона (1783), переведены с немецкого: Соч. Арндта «Об истинном христианстве», в 5 частях (1784). 2. «Апология, или Защищение вольных каменщиков» (1784).
Это я узнал наверно. Ему же приписываю я перевод с латинского «Избранных сочинений блаженного Августина» в 4 частях (1786). Не известно ли вам что-либо о майоре Оболдуеве, переводчике с немецкого «Карманной книжки для вольных каменщиков» (1780 и 1783) и «Братских увещаний к некоторым братьям свободным каменщикам» (1784)?
Еще раз прошу извинить мою докучливость, но меня так занимают эти вопросы, что я увлекаюсь ими невольно.
За себя и от имени всех любителей русской литературы и •истории, приношу вам благодарность за бумаги, касающиеся Карамзина, о высылке которых извещает меня В. С. Порошин. Черты жизни Карамзина, разъясняемые Тургеневым,— дело истинно важное и, так сказать, достолюбезное. Благодарю бога, что одарен чувством понимания подобной гармонии имен и что люблю их, как желательно было бы встретить почаще в нашем забывчивом и легкомысленном обществе.
В заключение осмелюсь выразить одно желание, искреннее и горячее. Где теперь бумаги Александра Ивановича? Как было бы хорошо издать их, с вашими указаниями! Одна «хроника русского», которую можно было бы теперь печатать
С глубочайшим почтением и истинною преданностью имею честь быть вашим покорнейшим слугой М. Лонгинов.
Село Красное, 3-го октября 1866».
Таково собственноручное послание автора исследования о Н. И. Новикове — М. Н. Лонгинова.
На первый взгляд в письме нет ничего особенного. Может показаться даже, что пишет его весьма серьезный ученый, поставивший целью дать картину жизни прославленного своими Делами и страданиями деятеля просвещения XVIII столетия. Не забудем, что о Новикове писал Белинский, как о «необыкновенном и, смею сказать, великом человеке»3.
Не скупится на похвалы в своей книге и М. Н. Лонгинов. Однако в какую именно сторону они направлены?
В приведенном здесь письме характер деятельности Новикова обрисовывается так, что его труды, видите ли, были: «филантропические, издательские, типографские, книгопродавческие, педагогические, ученые», а главное: «масонские, розенкрейцерские, там-плиерские, иллюминатские». В исследовании М. Н. Лонгинова эта мысль получает еще большее развитие. Новиков в книге Лонгинова— это мистик, масон, алхимик, теософ. Лонгинов предпринимает все возможное, чтобы сделать в своей книге понятными «перевороты и отношения в русском масонстве и розенкрейцерстве времен новиковских».
Вот, оказывается, в чем главная задача «исследования» Лонгинова!
Даже по содержанию письма видно, что он в своей книге не уделяет и строки Новикову—писателю, сатирику, врагу крепостного права, врагу Екатерины II. Не просветителем, а насадителем мистицизма в России рисует Лонгинов в своей книге Николая Ивановича Новикова. За мистицизм, видите ли, его и покарала императрица!
«Он никогда не был собственно писателем,— пишет Лонгинов о Новикове,— образование Николая Ивановича было самое скудное».
Совершенно забыто, что Новиков был блестящим журналистом, чья полемика с «Госпожей Всякой Всячиной», то есть с самой императрицей, бесила ее куда больше, чем все розенкрейцеры и тамплиеры вместе взятые.
У нас еще продолжают и сегодня спорить, кто является автором знаменитого «Отрывка путешествия в...» — Новиков или Радищев? А Екатерина II не спорила—ей это было совершенно не важно. Важно было, что «Отрывок» был напечатан в журнале Новикова «Живописец», и в этом «Отрывке», как много позже писал Добролюбов, «слышится уже ясная мысль о том, что вообще крепостное право служит источником зол в народе» 4.