Рассказы о лорде Питере
Шрифт:
— Боже милостивый! — сказал судья.
— Тут еще много всего, но это — главное, — сказал Хэвиленд.
— Постойте, дайте подумать, — сказал мировой судья.
Он взял у Хэвиленда завещание и, нахмурясь, прочитал его.
— Все правильно, — сказал он. — Никаких сомнений на этот счет. Мартин имел собственность и потерял ее. До сегодняшнего дня все принадлежало ему, хотя никто об этом не знал. Сейчас все это ваше, Бердок. Можно сказать, самое необычное завещание, которое я когда-либо видел. Подумать только! Мартин — наследник до момента
— Спасибо, это очень неожиданно. — Хэвиленд рассмеялся, но смех его прозвучал не очень искренно.
— Что за странное завещание! — воскликнула миссис Бердок. — Слава Богу, что Мартина здесь нет, не правда ли? Иначе все было бы страшно неловко. Что если бы он захотел, например, остановить похороны?
— Действительно, — сказала миссис Хэнкок. — А он смог бы это сделать? Кто распоряжается похоронами?
— Исполнители, как правило, — ответил мистер Фробишер-Пим.
— А кто в данном случае исполнители? — спросил Уимзи.
— Не знаю. Сейчас посмотрим. Позвольте. — Мистер Фробишер-Пим снова исследовал документ. — А, вот то, что нам нужно! «Я назначаю двух моих сыновей, Мартина и Хэвиленда, совместными исполнителями моей воли». Что за удивительное распоряжение!
— Я бы назвала его безнравственным, нехристианским! — воскликнула миссис Хэнкок. — Оно могло бы иметь ужасные последствия, если бы — по воле провидения — завещание не было потеряно.
— Тихо, моя дорогая, перестань! — сказал ее муж.
— Боюсь, отец этого и хотел, — мрачно сказал Хэвиленд. — Какой смысл говорить теперь, что он не был злым человеком?
Именно таким он и был, и, я думаю, он смертельно ненавидел и меня, и Мартина.
— Не говорите так, прошу вас, — умоляюще сказал викарий.
— Я говорю то, что есть. Он сделал нашу жизнь невыносимой, и, совершенно очевидно, хотел, чтобы так было и после его смерти. Понимаете, я не хочу притворяться. Он ненавидел нашу мать и ревновал ее к нам. Это все знают. Его отвратительное чувство юмора было бы, по-видимому, удовлетворено, если бы мы стали переругиваться над его телом. К счастью, он перехитрил сам себя, когда спрятал завещание здесь. Теперь он похоронен, и вопрос решился сам собой.
— Вы в этом уверены? — спросил Уимзи. Он насмешливо смотрел то на одного, то на другого, и его длинные губы складывались в подобие усмешки.
— Уверены в этом? — переспросил викарий. — Мой дорогой лорд Питер, вы присутствовали на похоронах. И сами видели, как его зарыли.
— Я видел только, что зарыли гроб, — мягко сказал Уимзи. — А то, что в нем было тело, — всего лишь непроверенное умозаключение.
— Я считаю это неуместной шуткой. Нет никаких оснований предполагать, что тела в гробу не было, — сказал мистер Фрюбишер-Пим.
— Я видел его в гробу, — сказал мистер Хэвиленд, — и моя жена тоже.
— И я, — поддержал его викарий. — При мне тело перекладывали из временного гроба, в котором его привезли из Америки, в постоянный дубовый гроб, доставленный Джолиффом.
— А я и не отрицаю, что когда гроб поставили в церковь, тело в нем было, — сказал Уимзи. — Я только сомневаюсь, было ли оно там, когда гроб опускали в могилу.
— Что за странное предположение! — строго сказал мистер Фробишер-Пим. — Не могли бы вы объясниться более подробно? И потом, если тело не в могиле, то где, как вам кажется, оно находится? Может быть, вы будете так любезны и скажете нам об этом?
— Пожалуйста, — охотно согласился Уимзи.
Он уселся на край стола и, покачивая ногой, стал говорить, загибая пальцы на каждом перечисляемом им пункте.
— Полагаю, эта история начинается с молодого Ролинсона. Он клерк в конторе мистера Грэхема, который составлял завещание, и, видимо, кое-что знал об условиях этого завещания. Не думаю, что в этом деле хоть как-то замешан мистер Грэхем. Судя по тому, что я о нем слышал, это не тот человек, который примет чью-либо сторону, — во всяком случае, сторону Мартина.
Я думаю, когда из Штатов поступило известие о смерти мистера Бердока, молодой Ролинсон вспомнил условия завещания и решил, что мистер Бердок, находясь за границей, будет до некоторой степени в неравном положении. Должно быть, Ролинсон привязан к вашему брату, кстати...
— Мартин всегда любил привечать ни к чему не пригодных молодых людей и проводить с ними время, — угрюмо сказал Хэвиленд.
Викарию, очевидно, показалось, что это утверждение нуждается в некотором уточнении, и он пробормотал, что у Мартина, как он слышал, всегда были хорошие отношения с деревенскими парнями.
— Это только подтверждает мою мысль, — сказал Уимзи. — Видите ли, я полагаю, молодой Ролинсон хотел дать Мартину равный шанс на законное наследство. Ему не хотелось ничего говорить о завещании — его могли и не найти, — и, возможно, он думал, что даже если оно и найдется, могут возникнуть какие-нибудь затруднения. Во всяком случае, он, по-видимому, рассудил, что самое лучшее — украсть тело и хранить его непогребенным, пока Мартин не приедет и сам во всем не разберется.
— Очень странное предположение, — сказал мистер Фробишер-Пим.
— Вполне допускаю, что это только моя фантазия, — ответил Уимзи. — Но, как бы там ни было, дело это чертовски интересное. Так вот, — продолжал он, — молодой Ролинсон понял, что в одиночку ему не справиться, и стал искать себе помощников. И остановился на мистере Мортимере.
— Мортимере?
— Я не знаю Мортимера лично, но, судя по тому, что о нем говорят, это, должно быть, бойкий малый с определенными возможностями, которые есть не у каждого. Молодой Ролинсон и Мортимер все обсудили и разработали план действий. Конечно, мистер Хэнкок, вы чрезвычайно помогли им этой вашей идеей прощания с покойным. Трудно представить, как бы иначе они смогли все провернуть.