Шрифт:
Елена Шерман
Рассказы о любви
* Сватовство
* Феромоны
* Одесситка
* Барышня и хулиган
* Жертва во имя любви
* Любовь
* Возвращение
* Время стоянки поезда -- пятнадцать минут
* Встреча
СВАТОВСТВО
Ровно в восемь вечера в квартиру позвонили. Он ждал этого звонка: сосед, работавший в "Водоканалтресте", обещал прислать сотрудницу, чтоб снять показания водного счетчика. Поэтому, сорвавшись с кресла перед телевизором, он бегом бросился к двери и открыл ее, даже не спросив "Кто там?" и не посмотрев в глазок.
Уже когда
Перед ним стояла высокая женщина с красивой прической из коротких вьющихся волос в черном кожаном пальто, слишком уж хорошо выглядящая для скромной служащей.
– Вы Кукушкин Сергей Васильевич?
– спокойным голосом спросила женщина. Лицо у нее было тоже спокойное и довольно красивое, насколько он успел рассмотреть.
– Да, это я, вы попали туда, -- он гостеприимно посторонился и сделал приглашающий жест рукой.
Женщина вошла, он закрыл дверь.
– Пожалуйста, туалет у меня там, -- Кукушкин указал на белую дверь в конце коридора.
– Счетчики возле унитаза на трубе справа...
– Мне не нужны счетчики, -- также хладнокровно сказала женщина, повесив пальто на вешалку и внимательно осмотрев себя в зеркале в прихожей.
– Я Наталья Викторовна Виноградова.
С этими словами Наталья Виноградова круто повернулась к растерявшемуся Кукушкину, словно желая проверить, какое впечатление на него произведет ее имя.
– Это какая-то ошибка...
– - замялся он.
– Я ждал женщину из "Водоканалтреста" счетчики проверить... А вас я не знаю. Вы что-то спутали.
– Нет, что вы, -- очаровательно улыбнулась женщина.
– Я никогда ничего не путаю. Это вы немного запутались в жизни. Но ничего, я вам помогу.
Пойдемте в гостиную, нам предстоит серьезный разговор, -- с этими словами незнакомка Виноградова бодрым шагом направилась в ту комнату его двухкомнатной квартиры, которая и впрямь играла роль гостиной. Кукушкину ничего не оставалось, как пойти за ней. "Это какая-то аферистка, -мелькнуло у него в голове.
– Я читал про таких мошенниц. Надо ее немедленно выставить".
– Вот что, женщина, -- сказал он, войдя в гостиную, -- Виноградова вы или Персикова, вам лучше уйти. А то я...
– Что?
– без интереса спросила Наталья Викторовна, усаживаясь в кресло.
– Да сядьте вы, не стойте как столб.
"Вот нахалка! С такой надо построже".
– Вон!
– и тою же правой рукой, которой только что он делал приглашающий жест, Кукушкин сделал не менее красноречивый жест: "Выметайся!"
– Хамить не надо, -- деловито сообщила женщина.
– Хамство только все усугубит, а ваше положение и так достаточно скверное. Я тетка Кати Грушко.
Услышав это имя, Кукушкин напрягся, перестал размахивать руками и скрестил их на груди. Проще всего было бы сказать, что никакой Кати он знать не знает, но как-то не получилось.
Виноградовой его молчание явно понравилось.
– Ага, молчите... Знакомства с Катей, значит, не отрицаете. И правильно. Чего уж там отрицать, когда девчонка на четвертом месяце.
– Это вас не касается!
– обрел дар
– Что еще вы мне сообщите? Пожалуйста, я слушаю. Мне очень интересно.
– Вот то и сообщу: мои отношения с Катей - только наше дело, и посторонним нечего совать сюда свой нос. И попрошу вас удалиться. Мы с Катей как-нибудь сами разберемся...
– Вы уже разобрались: сказали дурочке "делай аборт и забудь меня".
– Послушайте...
– Нет, уж вы послушайте. Как эта ситуация выглядит в ваших глазах, я уже знаю. А теперь вы узнаете, как она выглядит в моих глазах.
Вам тридцать лет, вы были женаты и развелись, живете один, работаете в СП "Лотос". Тихо, тихо, я это говорю не для того, чтоб освежить в памяти вашу биографию, а для полноты картины. Итак, вы взрослый опытный мужик, случайно знакомитесь с семнадцатилетней невинной дурочкой. Что сделал бы порядочный... да ладно, хотя бы умный человек? Узнав о ее возрасте, невинности и происхождении из приличной семьи, немедленно б слинял, как бы сильно не нравились ему нимфетки. Потому что умный человек в первую очередь не хочет лишних проблем. А вы затаскиваете девчонку в постель. Да помолчите вы, я знаю, что она сама хотела. И если честно, за это вас особенно не виню. Но вот за то, что вы от презерватива отказывались - удавила б собственноручно.
Да, да, я все понимаю. Без резинки приятней, а тут твердая гарантия, что не заразишься - девочка свеженькая, чистенькая, и бесплатно! Но учтите, милый мой: период бесплатных пирожных в нашей стране закончен. За все нужно платить.
– Слушайте, а вы не на базаре работаете? У вас интонации торговки...
– попытался съязвить он, хотя происходящее все меньше вызывало в нем иронию и все сильнее - тревогу.
– За невинных малолеток платят только двумя способами: или большими деньгами, или штампом в паспорте. Третьего не дано.
– Ну, если вы об этом, можно было обойтись без долгих монологов. Я на Кате не женюсь, и даже не желаю обсуждать эту тему.
– А вас никто не спрашивает про ваши желания. Вы уже нажелались. Катя не будет начинать свою женскую биографию с аборта. Помимо многих других причин, у нас в роду неблагополучно по-женски, и второй беременности у Кати может просто не быть.
– Это ее дело, -- он пожал плечами.
– И вообще, это отдает таким средневековьем...
– Нет, это еще не средневековье. Средневековье будет чуть погодя. Так вы отказываетесь от отцовства? Скажете, что это не ваш ребенок?
– Не знаю, мой или нет. Мне ребенок не нужен, и Кате тоже. Ей надо поступать в вуз, учиться...
– Ничего, учатся и с детьми. Подумаешь, год-два потеряет! Да и с малышом есть кому сидеть: и сестра работает посменно, и мама наша прекрасно себя чувствует...
– Сидите! Я вам не мешаю, -- он пренебрежительно передернул плечами. Но меня не уговаривайте.
– Что?
– Виноградова приподнялась на кресле, и впервые за полчаса на ее лице отразились сильные эмоции.
– Уговаривать? Я вас? Да, -- успокоившись, она снова откинулась на мягкую спинку кресла, -- вы, верно, и впрямь умом не отличаетесь. Плюс неадекватное восприятие действительности. Муж из вас, конечно, не ахти, но ничего, мы не гордые. Спрашиваю вас со всей ответственностью: вы женитесь на моей племяннице?