Рассказы о необычайном
Шрифт:
В то же время коррупция, ставшая нормой, привела к тому, что - как сказано в Пятикнижии - "Взятка ослепляет мудрых" - у жителей страны мутится в глазах. Мздоимство извращает человеческие отношения, окутывает все густым слоем лжи, за которой не различить истинного положения вещей.
Такая ситуация, разумеется, сложилась по вине жестокого захватчика, злого начала, Сатана. Это его козни всему причиной, это его слуги склоняют людей ко злу. И потому, если жители страны найдут в себе силы не слушать подстрекателей, они сумеют очиститься и вернуться на истинный путь, вновь обретут вкус к жизни и ощутят полноту существования. Жители страны смогут разоблачить слуг зла, если осознают, в чем корни их несчастий. Они спрашивают об
Весьма характерно, что когда жители страны хотя бы отчасти раскаиваются, их глаза раскрываются и они видят вещи в истинном свете. Оказывается, садовник никуда не исчезал. Все это время он находился среди них, но они считали его безумцем, как сказано: "Пришли дни расплаты, пришли дни воздаяния: узнают израильтяне, глупец ли этот пророк, безумец ли муж вдохновенный..." (`Гошеа, 9:7). Лишь после духовного прозрения люди увидели, что "...был пророк среди них" (Йехезкель, 2:5 и далее). И после того, как вновь обретен садовник - праведник и вождь своего поколения, - исправление можно считать свершившимся.
Глухой нищий, совершенный человек, благодаря этому способен указать путь к благу другим людям, помочь им обрести полноту существования и счастье.
Рассказ косноязычного нищего
Третий день свадебного пира - день нищего-заики. По этому внешнему признаку (а также по внутренним качествам, которые раскрываются в рассказе) можно узнать Моше-рабейну.
Притча о сердце и источнике, рассказанная косноязычным нищим, - самая известная из притч раби Нахмана. Это одна из самых драгоценных жемчужин в мировой мистической литературе. В исключительно поэтичной форме, с помощью нескольких простых и выразительных метафор раби Нахман раскрывает целый мир мысли.
Моше-рабейну был, как известно, "тяжелоуст и косноязычен" ("Шмот", 4:10). "Зоhар" истолковывает эти его качества как свидетельства превосходства и совершенства: "Почтен устами - в Торе Устной; почтен языком - в Торе Письменной" (в оригинале игра слов: "тяжел" и "почтен" на иврите омонимы.
– Прим. пер.). Моше вознесен выше всех людей, выше даже внешних проявлений Торы и мудрости. Речь его столь возвышенна, что мир не в состоянии разом вместить слова Моше, а лишь понемногу, обрывками, потому и кажется, что тот говорит, заикаясь. Можно сказать, что совершенная речь относится к абсолютной Б-жественной истине, тогда как всякая другая речь обладает лишь относительной истинностью (см. Рамбам, "Яд хазака", гл. 1). И потому совершенный человек, устремленный к высшей истине, не может говорить как обычные люди. Его связь с внешним миром отрывочна, но слова его - Тора Моше, Святое Писание - содержат всю сокровенную мудрость мира. Ибо Тора и есть тот внутренний план мироздания, в соответствии с которым сотворен мир. В ней заключен также источник, дающий миру силы существовать, как сказано: "Г-сподь создал меня в начале пути Своего, прежде всех созданий Своих, искони" ("Мишлей", 8:22. См. также раздел "Брейшит" в "Брейшит раба".). Именно об этом в поэтической, символической форме повествует рассказ косноязычного нищего.
На этом фоне особенно рельефно выделяется тема Человека Истинной Доброты. Рассказ о нем пытается связать мир в его наиболее материальной, наглядной ипостаси с самым что ни на есть отвлеченным и абстрактным. Мудрость косноязычного нищего проистекает из запредельных высот. Однако ее проявление и воплощение (например, в Торе) происходит самым наглядным и материальным образом, а главный смысл как раз и заключается в том, чтобы навести мосты между высшей действительностью и
Последний мудрец, чья мудрость полнее всех, хвалится тем, что она подобна дню (идиоматическое выражение, существующее на идиш). Он объясняет смысл этого уподобления так: шесть дней творения включают в себя всю реальность сотворенного мира, и внутреннее содержание речений, с помощью которых он создан, есть также содержание всего сущего в нем. Мудрецы, открывающие закономерности этого мира, достигают понимания лишь отдельных фрагментов в мозаике мироздания, внутри огромной сферы целого дня творения например, третьего дня, когда были созданы растения, и т.п. Мудрец, чья мудрость подобна целому дню, обнимает ею день творения целиком, со всем комплексом явлений, связанных с ним.
Нищий-заика спрашивает величайшего среди мудрецов: какому из дней творения подобна твоя мудрость? И вот этот удивительный мудрец, чья мудрость подобна любому из дней творения, ибо она не увязает в частностях, а охватывает и постигает целиком всю действительность во всех ее проявлениях, связанных с каждым из шести дней творения, признает, что тот, кто задал ему подобный вопрос, превосходит мудростью даже его. Раби Нахман задается вопросом: почему это так? И для того, чтобы дать ответ, рассказывает целую историю. В ней, хотя и не в явном виде, содержится ответ.
Этот ответ связан с общей концепцией времени. Время измеряется единицами равной протяженности, и на первый взгляд представляется, что и ценность времени, заключенного в каждой из них, также равна всем остальным. Однако с точки зрения лурианской кабалы, которой придерживается раби Нахман, это совершенно не так. Сущности фундаментальных единиц времени и их элементов различны. Каждая из единиц времени наделена особой сущностью, уникальной и неповторимой. Ни один час не похож на другой.
Косноязычный нищий знает, что дни отличаются друг от друга. Различны не только шесть дней творения, но и каждый день и час, протекший с тех пор, неповторим. И именно в этом понимании сущности времени и его уникальной неповторимости заключается превосходство нищего над мудрецом, охватывающим своей мудростью один день. Мудрость нищего постигает сам поток времени, в котором источник всего сущего, источник всякого бытия и знания, всего, существующего во времени.
В рассказе косноязычного нищего раби Нахман использует в основном образы, почерпнутые из книги "Теhилим", особенно из шестьдесят первого псалма. Две горы, стоящие на двух краях земли, высятся в мире человеческих переживаний, как сказано: "С края земли к Тебе взываю..." (61:3). На одном краю находится сердце - это сердце мира, символ Шхины, она же Кнесет Исраэль, сфира Малхут. Шхина есть Б-жественный свет, дарующий миру жизненность. Этот свет разливается изнутри, и потому он назван сердцем всего мира.
Это сердце - мир, который суть жизни и сокровенное "я" всей действительности. Оно пленено и очаровано (глагол "пленить" в значении привлечь любовь, очаровать на иврите образован от того же корня, что "сердце".
– Прим. пер.), как сказано: "Пленила ты сердце мое, сестричка моя, невеста, пленила ты сердце мое одним взглядом глаз твоих..." ("Шир hа-ширим" - "Песнь песней"; 4:9). Мудрецы истолковали тайну этого стиха так: невеста, т.е. Шхина, названа "сердцем". А раби Нахман понимает это так, что сердце находится во всем, в каждой частице "невесты", так что даже внешние, самые грубые покровы сердца охвачены любовью. Кстати, это напоминает восхваление Кнесет Исраэль, общности всего Израиля: даже самые пустые члены этой общности полны заповедей; даже тот, кого можно уподобить ногтю на большом пальце ноги, т.е. самой омертвелой и наименее одушевленной ткани (ср. со сказанным об этом в "Тании") - даже тот больше пленен святостью и охвачен влечением к ней, чем любой из тех, кто не принадлежит к этой общности.