Рассказы о пластунах
Шрифт:
На чердаке скопился тяжелый зной, густо и вкусно пахло сеном.
— Люцерна, — сказал Панков. — «НЗ». Берите понемногу, мельчите на соломорезке и давайте свиньям. Не только жара их придавила, белков мало в рационе. Вот оно какое дело.
Выбрались на воздух; Игнат отер пот со лба, с шеи.
— Ну, духотища на этом чердаке… А что, если свиней ночью кормить? — спросил он у Панкова. — Я еще зимой в кино журнал видел, как на одной ферме, в Ростовской области кажется,
— Можно попробовать и ночное кормление, — подумав, ответил Панков, — беды от этого не будет. Только справитесь ли?
Игнат посмотрел на Семку.
— Как, справимся?
Семка пожал плечами.
— Справимся, — решил Игнат. — У нас резервы мощные — Федька Сапрун, этот гору свернет.
— Если сумеешь разбудить его ночью, — улыбнулся Семка.
…В этот вечер Игнат рано уложил спать своих помощников. Семка ворчал и высказывался в том смысле, что всех этих фокусников, какие ни себе, ни людям покоя не дают, надо убивать еще в детстве, пока они безвредны. А уснул он сразу, как только опустил свою вихрастую голову на подушку.
Федька не ворчал, но заснул не скоро: долго таращил глаза в потолок и задавал Игнату неожиданные вопросы.
— А ты настоящий телескоп видел? — спросил он и приподнялся на локте.
— Телескоп? — удивился Игнат. — Видел, в Москве, в планетарии.
— И смотрел в него?
— Нет, не смотрел.
Федька вздохнул и лег.
— Вот бы в такой телескоп посмотреть, чтобы Луну близко-близко увидеть… А на Марсе каналы есть?
— Не знаю, — ответил Игнат, — одни говорят — есть, другие — нет.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, спать надо.
Федька умолк. Игнат решил, что он уже спит, когда Федька вдруг спросил:
— А ты в армии на губе сидел?
Вопрос застиг Игната врасплох.
— Нет, не сидел, — ответил он. — Спи, балаболка.
— А я сплю, — смиренно ответил Федька и шумно засопел, показывая, как крепко он спит.
Игнат заказал себе проснуться в час ночи. Без пяти минут час он открыл глаза. Семка спал, уткнув нос в подушку. Федька разбросался на своем тюфяке, словно куда-то бежал во сне.
— Подъем! — сказал Игнат, трогая Семку за плечо.
— Иду, иду, — отозвался Семка, не открывая глаз.
Федька свернулся калачиком и почмокал губами. Игнат посадил его, но пастушонок повалился на бок. Тогда Игнат зачерпнул кружкой воды из ведра и плеснул на своих помощников. Это подействовало.
Когда они понесли в загон первые ведра с кормом, к ним присоединились Аня и Варвара.
— Вы чего не спите? — удивился Игнат.
— Поможем, — берясь
— Мало у нас своих дел, — зевая, проговорила Варвара, — еще этим буйволам помогать приходится.
— А вас никто и не просил, — обиделся Федька. — Ишь какие добрые!
— Ладно, ладно, — Варвара отобрала у Федьки ведро, — ты смотри, как бы тебя свиньи не затоптали: на ходу спишь.
Федька попытался отнять у Варвары ведро, но она, широко шагая, ушла вперед.
Вечером в загоне поставили несколько корыт, и сейчас в них стали засыпать корм. Свиньи, сбившись плотно, спали.
— Буди! — скомандовал Игнат.
Некоторые свиньи поднялись и сами двинулись к корытам, остальных подгоняли Семка и Аня. Федька мотался по загону, появляясь то в одном конце, то в другом. Иногда казалось, что он находится сразу в нескольких местах.
— Смотри, едят, честное слово, едят, — тормошил он Игната. — Вот, а ты говорила, ты говорила! — это уже относилось к Варваре.
Пришел Панков.
— Я вижу, вас тут много, — усмехнулся он, увидев Аню и Варвару.
Федька и тут не смолчал:
— А мы и без них справились бы.
Варвара ловко дала ему подзатыльник. Федька кинулся на нее, суча кулаками.
— Знаешь, что такое крюк правой, знаешь? — выкрикивал он, приплясывая вокруг девушки.
А она ловила его за руки и гнула к земле.
— Прекратите, — цыкнул на них Игнат. — Федька, отстань!
— Твоя выучка, — сказал Панков.
Прошли к корытам.
— Вроде неплохо едят.
— Привыкнут, еще лучше будут есть, — сказал Панков.
Небо на востоке начало сереть, потом наливаться чистым светом, и в этом свете без остатка растворялись прозрачные утренние звезды.
Ушли досыпать Федька и Семка. Ушел Панков. Ушла Варвара. Игнат и Аня постояли у забора, посмотрели, как набирает зеркальный блеск вода в ставке, и, не сговариваясь, пошли в степь не дорогой, а по еле заметной тропке. Небо над ними светлело и уже обрело краски, а они все шли, взявшись за руки, тесно прижав плечо к плечу. Молчали, слушали чистую утреннюю тишину.
Игнат посмотрел на свои сапоги. Они были мокры от росы.
— У тебя ж ноги промокли! — воскликнул он покаянно.
— Ничего, мне не холодно.
Игнат подхватил Аню на руки.
— Не надо, Игнат, тебе тяжело, — смутилась девушка.
— И совсем не тяжело, — Игнат нес ее легко и бережно. — Я тебя могу так нести сколько хочешь, хоть десять километров!
Аня тихо засмеялась.
— Десять не пронесешь, — она обняла его за шею.