Рассказы о русском подвиге
Шрифт:
Улыбнулся Мельник, говорит по-немецки. А надо сказать, что знал он немецкий
язык отлично:
— Соедините меня, любезные медхен (то есть девушки) с Берлином.
Только сказал, как телефонистки снова:
— Ах!
И снова упали в обморок.
Пытается лейтенант Мельник опять привести их в чувство. Не получается. Не
приходят телефонистки в себя. В глубоком лежат испуге. Подумал-подумал Мельник,
решил сам вызывать Берлин. Попробовал, и сразу удача. Послышался
голос:
— Слушает вас Берлин.
— Примите телефонограмму, — говорит Мельник.
— Готова к приему, — отвечает берлинская телефонистка.
Диктует Мельник:
— Коменданту Берлина генералу Вейдлингу. Записали? — спрашивает у
телефонистки.
— Записала, — отвечает телефонистка.
— Ожидайте в Берлине. Скоро будем. Готовьте квартиры. Записали?
— Записала, — отвечает телефонистка.
— С гвардейским приветом, — продолжает диктовать лейтенант. —
Телефонограмму передал командир взвода советских танков лейтенант Мельник.
Только произнес лейтенант эти слова, как в трубке:
— Ах!
И замолчала трубка.
— Алло! Алло!
Не отзывается трубка.
Ясно лейтенанту, что и в Берлине медхен тоже упала в обморок.
Сдвинул лейтенант на затылок танкистский шлем. Улыбнулся, побежал к
выходу. Вернулся к своим.
— Что там? — обратились к нему с вопросами.
Улыбнулся танкист лукаво:
— Да так... Знакомой одной звонил.
ШТУРМОМ ОСИЛЯТ НЕБО
С запада, с севера, с юга движутся войска к Берлину. На десятки километров
вокруг полыхает гигантская битва. В центре Европы сошлись две силы. Кипит земля,
как огонь, как лава, клокочет, как сталь в мартенах.
От разрывов снарядов, от мин, от «катюш», от бомб загорелись кругом леса.
Полыхает земля пожаром. Во многих местах фашисты и сами леса подожгли. Как
барьер, как стена, поднимается пламя. Дым застилает землю. Горным хребтом на
пути встает.
Трудно в огне солдатам. И все же рвутся вперед солдаты. Наступают советские
чудо-богатыри.
Места под Берлином ровные, низкие. Пересекли равнину ручьи и реки.
Расчертили карту кругом каналы. Берега каналов и рек в железо, в бетон одеты. Стеной
отвесной на два-три метра ушли к воде.
Возникли на пути у советских войск новой преградой каналы и реки. Пролегли
нескончаемой западней.
Трудно солдатам. И все же рвутся вперед солдаты. Сокрушают они преграды.
Штурмуют каналы, реки. Наступают советские чудо-богатыри.
На защиту Берлина бросили фашисты свои лучшие силы. В числе отборных
фашистских войск личные дивизии Гитлера, дивизии «Викинг», «Бранденбург»,
«Богемия»,
В бой смертельный, в бой последний идут фашисты. За рядом погибших
поднимается новый ряд.
— Все на защиту Берлина!
— Все на защиту Берлина!
В доты оделась земля под Берлином. В латах бетонных стоит Берлин.
Трудно солдатам. И все же рвутся вперед солдаты. Наступают советские чудо-
богатыри. Нет для советских солдат невозможного, нет для солдат преграды.
Если надо — море пешком перейдут.
Если надо — землю насквозь пройдут.
Если надо — штурмом осилят небо!
В ИМПЕРСКОЙ КАНЦЕЛЯРИИ
В центре Берлина огромное мрачное здание. Целый квартал занимало здание.
Это имперская канцелярия — ставка Адольфа Гитлера.
Сотни комнат находились в имперской канцелярии, сотни окон, множество
лестниц, коридоров, просторных залов. Но не здесь, не в этих комнатах, этих залах, а
глубоко под ними, в мрачном и глухом подземелье, в 16 метрах от поверхности земли,
вдали от света, от солнца находился фюрер фашистской Германии.
Много фашистов набилось сюда, в подземелье. Тут и ближайшие помощники
Гитлера: Геринг, Геббельс, Гиммлер. Тут и личный адъютант генерал Бургдорф, и
личные летчики, и личные врачи, и личная охрана Гитлера, и личный шофер, и
личная повариха, и даже любимая собака фюрера — овчарка Блонди. Не одна — с
четырьмя щенятами.
Охраняло убежище Гитлера 700 отборных солдат. Тройным кольцом часовых
была опоясана имперская канцелярия.
Здесь, в подземелье у фюрера, идут бесчисленные заседания и совещания.
Шепчется он с приближенными, ищет путей, как продержаться дольше, как затянуть
войну. На чудо надеется Гитлер: вдруг не хватит у русских сил, вдруг вообще
случится что-то негаданное.
Тяжелые вести приходят с фронтов. Гитлер приходит в бешенство. Страшен
фюрер в такие минуты. Глаза вот-вот, кажется, вылезут из орбит, на руках
надуваются вены. Бегает Гитлер по комнате. Пробежит, остановится. Пробежит,
остановится. И кричит, и кричит, и кричит. Эти крики словно удар хлыста. Цепенеют от
них приближенные. Вжимают шеи в тугие армейские воротники. Готовы, как снег,
растаять.
Особенно грозен был Гитлер тогда, когда пришло сообщение, что советские
войска прорвали фашистскую оборону у Зееловских высот на Нейсе и на Одере.