Рассказы о русском подвиге
Шрифт:
— Измена!.. — кричал Гитлер.
— Трусы! Тупицы!.. — клял своих генералов.
— Расстрелять виновных! — Через минуту: — Нет, повесить! — Еще через
минуту: — Нет, расстрелять, а затем повесить...
И снова:
— Предатели!..
— Трусы!..
20 апреля 1945 года в подземелье отмечался день рождения фюрера.
Нерадостен этот день — все ближе и ближе подходят к Берлину русские. Сидит фюрер в
кресле. Размяк, раскис. Опустил голову, не шевельнется.
поздравляют Гитлера. Удаляются, словно тени. Крутятся возле Гитлера слуги и
адъютанты. Чем отвлечь от недобрых дум, чем угодить — не знают.
Вдруг оттуда, сверху, послышались залпы. Один, второй, третий. Это советская
артиллерия открыла огонь по Берлину. Все подняли головы вверх, застыли.
Встрепенулся Гитлер. Тоже голову поднял:
— Что там?
Не хватает ни у кого мужества сказать, в чем дело. Стоят, друг на друга искоса
смотрят. А потом все вместе — на адъютанта Гитлера генерала Бургдорфа. Не
растерялся Бургдорф, вышел вперед:
— Салют, мой фюрер! В вашу честь, мой фюрер!
Оживился Гитлер. Встал. Подтянулся. Руку за борт пиджака закинул.
Снова небо взорвали залпы.
Война подошла к Берлину.
«МЫ В БЕРЛИНЕ!»
21 апреля 1945 года советские войска штурмом ворвались в Берлин.
Родом они полтавские. Петр Кириенко и Стась Кириенко — отец и сын. Вместе
ушли на войну из дома. В первые дни войны. Оказались вместе в части одной, в роте
одной и во взводе. Вместе дороги и боли военные мерили. Вместе ходили в атаку,
в разведку. Вместе мечтали о нашей победе.
— Быть нам, сынку, в Берлине. Быть нам в Берлине, — говорил Кириенко-
отец.
А было это тогда, когда шагали солдаты от Берлина в обратную сторону.
Тысячи верст до Берлина.
Под Сталинградом мечтали они о Берлине. Затем в боях под Курском. Затем —
на Днепре.
Стась Кириенко молод, безус. Петр Кириенко солдат с заслугами. В первой
мировой войне воевал. В гражданской войне воевал. Ранен. Контужен. Осколки снаряда
в теле хранит как память.
Петр Кириенко и Стась Кириенко, словно орел с орленком. Поучает солдатской
премудрости молодого солдата бывалый.
— Быть нам, сынку, в Берлине. Быть!
Ранило как-то Стася осколком в грудь. Вынес отец Кириенко сына из самого
пекла боя.
Контузило как-то Стася. Привалило землей в окопе. Руками разгреб Кириенко-
отец обвал. Снова сына унес от смерти.
Шагают солдаты путями войны. Мужает Стась Кириенко в боях и походах. Был
молодым птенцом, а нынче и сам летает.
Медали заслужили отец
почет и слава.
Наступает Советская Армия. Отвоевали Кириенки и Дон и Донбасс. Принесли
свободу родной Полтавщине.
— Дойдем до Берлина! Быть нам в Берлине!
Перед бойцами широкий Днепр.
На Днепре при переправе совершилось непоправимое. Сразила фашистская пуля
Петра Кириенко.
Помирает отец-солдат:
— Сынку, дойдем до Берлина. Сынку...
Дальше шел Кириенко Стась. Походом, боями прошел Украину, Польшу, и вот
ворвались наши войска в Берлин.
Стоит солдат на берлинской улице. Смотрит на небо, на громады домов.
Отвлекся солдат от боя. Неужели и вправду солдат в Берлине? Слышит отцовский
голос:
«Сынку, дойдем до Берлина. Сынку...»
Вспоминает отца солдат. Шепчут солдатские губы:
— Батька, батька, ты слышишь меня? Я в Берлине. Я в Берлине... Мы в
Берлине! — кричал солдат.
Лежит перед ним Берлин. Склонил перед ним колени.
Стоял недвижно минуту солдат. Затем встрепенулся. Подошел к стене соседнего
дома. Штыком по известке вывел, словно печать поставил: «Петр Кириенко, Стась
Кириенко, апрель, 1945 год».
КАЖДАЯ УЛИЦА ДЫШИТ СМЕРТЬЮ
Берлин огромный город. 600 тысяч домов в Берлине. Каждая улица дышит
смертью.
Возвели фашисты на улицах баррикады, завалы, заграждения. Минные
поля прикрывают подходы к завалам. Пулеметы простреливают каждый клочок
земли. Каждый дом в Берлине стал настоящей крепостью. Каждая улица —
полем боя.
На одной из берлинских улиц завал оказался особенно прочным. Из железа,
из стали, из каменных плит возвели здесь завал фашисты. Штурмовала завал
пехота. Не прорвались вперед стрелки. Лишь гибнут в атаках зазря солдаты.
Подошли к завалу советские танки. Открыли огонь из пушек. Пытаются в завале
пробить проход. Нет достаточной силы в снарядах, в танковых пушках. Стоит, как
стена, завал. Преградил он дорогу пехоте, танкам. Застопорилось здесь
продвижение.
Смотрят солдаты — пехотинцы, танкисты — на железо, на камни, на сталь:
— Подрывников бы сюда, саперов.
И вдруг словно бы кто-то подслушал солдатские речи. Видят солдаты, к
завалу ползет сапер. Ползет, тащит взрывчатку, бикфордов шнур. Вот привстал.
Переждал. Пригнулся. От дома к дому перебежал. Вот снова ползет
по-пластунски.
Впились солдаты в него глазами. Каждый удачи ему желает. Подобрался