Рассказы о русском подвиге
Шрифт:
солдатам понравилась. Стали они с той поры самых отважных называть этим именем.
Так и пошло.
Отличатся апшеронцы.
— Так это же рота капитана Смелого! — кричат солдаты.
Отличатся азовцы.
— Рота Смелого!.. Смелого!.. Смелого!.. — несется в войсках.
Отличатся гренадеры Багратиона или казаки Грекова, а солдаты опять свое:
— Рота Смелого. Ей почет, ей и слава.
Понравилась Суворову солдатская выдумка. Стал и он по-солдатски. Зайдет
разговор,
— Посылайте достойных, — говорит фельдмаршал. — Богатырей. Лучше всего
тех, кто из роты солдатского капитана.
НОВЫЕ БАШМАКИ
Оборвались в пути солдаты. Изодрали мундиры, избили башмаки на горных
дорогах. Стынут солдаты от холода. Жмутся на ночевках к кострам, греют
озябшие руки и спины.
Не лучше других и Прохору Груше. Мундир — решето. Башмаки без подошвы.
Ступает солдат голыми пятками по камням, впиваются камни в тело.
Обвяжет Прохор тряпками ноги. Пройдет версту, от тряпок — мочала.
Залатает мундир. К вечеру — снова ребра наружу.
Измучился солдат: жизнь не мила, небо с овчинку.
И вот Груша куда-то исчез, недосчитались его на привале.
— Эхма! Видать, оступился, сорвался в пропасть, — перекрестились солдаты.
А утром Прохор явился. Глянули приятели — не узнать Груши. Красавец солдат
перед ними. Новый мундир, башмаки новые.
Мундир и башмаки были французские.
Щупают солдаты мундир. Ай да мундир! Сукно в полпальца. Ватой подбито.
— Ногу задери, ногу! — просят солдаты.
Подымет Прохор ногу. Ну и башмаки! Из ременной кожи, подошва что сталь,
шипами покрыта.
— Вот так обнова! — восхищаются солдаты. — Век бы ходить по камням и стуже.
— Где достал? — понеслись голоса.
— Никак, дружков нашел, французов!
— Тещу завел, — смеются солдаты.
Рассказал Прохор, что ходил он к французскому лагерю, подкрался, снял
часового — вот и разжился.
Завидно стало солдатам. В следующую ночь уже несколько человек
отправились за добычей. Однако назад никто не вернулся. Французы усилили караул и
перебили пришельцев.
Так и остался Прохор Груша один во французской обнове.
Походил день, второй, а потом неловко стало солдату. Среди своих и словно
не свой. Словно среди простых петухов — пава.
Не рад уже Груша теплу и удобству. Не мил ему ни французский кафтан,
ни башмаки из ременной кожи. Стал он предлагать трофеи товарищам: одному
башмаки, другому мундир. Отказываются, не берут, не хотят солдаты.
— Ты раздобыл, ты и носи, — отвечают Прохору.
Говорят солдаты
трофей у товарища. А Груше кажется, что солдаты его сторонятся, что из-за этих,
будь они прокляты, башмаков и мундира теряет Прохор верных друзей и
приятелей.
Прошел еще день. Проклял Груша французский наряд. Снял мундир,
снял башмаки, связал бечевой. Раскрутил и запустил в бездонную пропасть.
Солдаты шумно обсуждали поступок Прохора Груши.
— Дурак... — проговорил кто-то.
— Эх ты, мышиный помет, — оборвали его солдаты. — Правильно сделал.
Молодец Груша. Желает как все.
— Молодец! — подтвердил седоусый капрал. — Может, и погорячился Прохор,
да, видать, душа у него солдатская.
САЛО
Голодно солдатам в походе. Сухари от ненастной погоды размокли и сгнили.
Швейцарские селения редки и бедны. Ели лошадей, копали коренья в долинах.
А когда кончились коренья и лошади, взялись за конские шкуры.
Исхудали, изголодались вконец солдаты. Затянули ремни на последние дырки.
Идут, вздыхают, вспоминают, как пахнут щи, как тает на зубах каша.
— Хоть бы каравай хлеба! — вздыхают солдаты. — Хоть бы сала кусок!
И вдруг в какой-то горной избе солдаты и впрямь раздобыли кусок
настоящего сала. Кусок маленький, размером с ладошку. Обступили его солдаты. Глаза
блестят, ноздри раздуваются.
Решили солдаты сало делить и вдруг призадумались: как же его делить —
тут впору одному бы наесться.
Зашумели солдаты.
— Давай по жребию, — предлагает один.
— Пусть съест тот, кто нашел первым, — возражает второй.
— Нет, так — чтоб каждому, каждому! — кричит третий.
Спорят солдаты. И вдруг кто-то произнес:
— Братцы, а я думаю так: отдадим-ка сало Суворову.
— Правильно! Суворову! Суворову! — понеслись голоса.
Позвали солдаты суворовского денщика Прошку, отдали ему сало, наказали
вручить фельдмаршалу. Довольны солдаты. И Прошка доволен. Стал прикидывать,
надолго ли сала хватит. Решил: если отрезать в день кусок толщиной с палец,
как раз на неделю получится.
Явился Прошка к Суворову.
— Сало?! — подивился тот. — Откуда такое?
Прошка и рассказал про солдат. Мол, солдатский гостинец.
— Дети, богатыри! — прослезился Суворов. Потом повернулся к Прошке и вдруг
закричал: —Да как ты взял! Да как ты посмел! Солдатам конские шкуры, а мне
сало...
— Так на то они и солдаты, — стал оправдываться Прошка.