Рассказы о святителе Луке (Войно-Ясенецком). Удивительная жизнь, ставшая житием
Шрифт:
«Почему-то без малейшего сомнения я принял потрясшие меня слова как указание Божие на мою операционную сестру Софию Сергеевну Белецкую, о которой я знал только то, что она недавно похоронила мужа и была неплодной, то есть бездетной… И однако слова: “неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях” – без сомнения принял как Божий приказ возложить на нее заботы о моих детях и воспитание их».
Валентин Феликсович едва дождался семи часов утра и пошел к Софье Сергеевне. Открыв дверь, она с изумлением отступила назад, увидев в столь ранний час своего сурового начальника.
– Простите,
Нет, он не предлагал ей замужество, он звал ее к подвигу – просил взять на себя именно только материнскую заботу об осиротевших детях, ибо, считал он, «Господу Богу было ведомо, какой тяжелый и тернистый путь ждет меня, и тотчас после смерти матери моих детей Он Сам позаботился о них и мое тяжелое положение облегчил».
Софья Сергеевна с волнением выслушала профессора и с готовностью согласилась исполнить Божье повеление о сиротах.
Дело об иконе
В операционной больницы висела икона Богородицы. Перед операцией хирург, глядя на икону, осенял себя крестным знамением, прося у Божией Матери благословения на благополучный исход. И вот одна из ревизионных комиссий приказала икону убрать. В ответ на это доктор Войно-Ясенецкий покинул больницу. Он сказал, что вернется только в том случае, если образ водворят на место.
В создавшуюся ситуацию вмешался случай. Один крупный партиец привез в больницу свою жену, которой требовалась срочная операция. Вельможная дама заявила, что желает, чтобы ее оперировал только знаменитый профессор. Сообщили об этом В.Ф. Войно-Ясенец-кому. Он ответил, что сожалеет, но согласно своим религиозным убеждениям не войдет в операционную до тех пор, пока икону не повесят обратно. Партиец, привезший больную, заявил, что дает честное слово, что икона завтра же будет на месте.
И Войно-Ясенецкий успешно прооперировал больную. А на следующее утро икона висела в операционной.
«Доктор, вам надо быть священником!»
Однажды на епархиальном собрании профессор Войно-Ясенецкий, активный прихожанин соборного храма, произнес яркую, эмоциональную речь о положении дел в Ташкентской епархии. Его выступление произвело большое впечатление на слушателей. После собрания правящий архиерей, епископ Иннокентий (Пустынский), отвел профессора в сторону и, похвалив его замечательную речь, вдруг неожиданно сказал:
– Доктор, вам надо быть священником!
– Хорошо, владыко! Если Богу угодно, буду священником! – ответил, ни минуты не размышляя, профессор, который никогда прежде не помышлял о священстве.
Другой бы в его ситуации улыбнулся в ответ и промолчал или, может быть, поблагодарив, отшутился бы. Он мог бы и просто, без обиняков отказаться от оказанной ему чести. Ведь у него была замечательная любимая профессия, положение в обществе, всеобщее уважение. Да и времена не те, чтобы становиться иереем, – опасно! С приходом новой власти в стране идут открытые гонения
Но В. Ф. Войно-Ясенецкий сразу же ответил согласием: в словах архиерея он услышал призыв Божий.
Начало исповедничества
В праздник Сретения Господня, 15 февраля 1921 года, заведующий кафедрой университета, главный хирург городской больницы профессор Войно-Ясенецкий стал иереем Валентином. Надеть рясу, когда люди боялись упоминать в анкете дедушку-священника, когда на стенах домов висели плакаты: «Поп, помещик и белый генерал – злейшие враги Советской власти», – мог либо безумец, либо человек безгранично смелый. Безумным Войно-Ясенецкий не был…
Итак, в один прекрасный день профессор Войно-Ясенецкий появился в больничном коридоре… в рясе и с наперсным крестом на груди! Не обращая внимания на изумленные взгляды сотрудников, он спокойно прошествовал по коридору в свой кабинет. Оперировал, конечно, без рясы, а как обычно, в медицинском
халате, но ассистенту, который обратился к нему по имени-отчеству, ответил спокойно, что Валентина Феликсовича больше нет – есть священник отец Валентин.
В Ташкенте это событие стало сенсацией, вызвав бурю разнообразных чувств среди студенческой молодежи и профессуры. С первых же дней священства отец Валентин ходил по городу всегда в иерейском облачении. Лекции студентам он также читал в священническом облачении, в нем же явился на межобластное совещание врачей…
По воскресеньям, всю неделю отработав в больнице, он служил в соборе.
Дар благовестити
Со словами «Ваше дело не крестите, а благовестити» Преосвященный Иннокентий поручил отцу Валентину говорить проповеди.
«Моим призванием от Бога была именно проповедь и исповедание имени Христова», – признавал святитель много позже, на тридцать восьмом году своего священства.
В то время по всей России произошло разделение духовенства на крепких духом, верных Православной Церкви и патриарху Тихону, с одной стороны, и на малодушных или запутавшихся, вошедших под флагом обновленчества в «живую церковь» – с другой. Отозвался церковный раскол и в Ташкентской епархии.
И антирелигиозная официальная пропаганда, и противостояние сторон внутри Церкви – все это вызвало всеобщее оживление интереса к богословию. Инициированные воинствующими безбожниками и живоцерковниками, повсеместно проводились диспуты. Народ на них валом валил. Для кого-то это было захватывающее зрелище, воспринимавшееся наподобие петушиных боев, для кого-то – попыткой разобраться. Верующие на диспуты ходили, чтобы поддержать защитника веры Христовой. А отец Валентин был именно таким рыцарем – защитником Церкви: от атеистов-безбожников, с одной стороны, и от «живцов-обнаглен-цев» – с другой. При виде кощунственных карнавалов и издевательств над Господом, устраиваемых комсомольцами, сердце его кричало: «Не могу молчать!».