Рассказы о временах Меровингов
Шрифт:
Фредегонда, может-быть раздосадованная ежедневно доходившими до нее известиями обо всем, чт`o говорилось в городе, обнаружила нетерпение, заставившее ее выказать свой характер и уклониться от умеренности, которую она до того времени соблюдала. По ее повелению, несчастный мастеровой наказан был плетьми, потом подвергнут другим истязаниям и наконец посажен в темницу, закованный по ногам и рукам [416] . Модест был из числа людей, в то время не редких, которые с безграничной верой соединяли восторженное воображение; убежденный в том, что страдает за правое дело, он ни минуты ни сомневался, что небесное всемогущество освободит его. Около полуночи, два воина, стерегшие его, уснули, и он тотчас же с величайшим усердием начал молить Бога о ниспослании к нему, в его несчастии, святых епископов Мартина и Медара [417] . За молитвой его последовало одно из тех странных, но действительных явлений, которая наука наших дней тщетно пыталась истолковать, приписывая их действию восторженного состояния. Может-быть, полное убеждение в том, что молитва его услышана, доставила пленнику необыкновенное приращение силы и ловкости и как-бы новое чувство, более тонкое и могущественное, нежели другие; может-быть, освобождение его было следствием только счастливого случая; но, по сказанию очевидца, он успел разорвать оковы, отворить двери и скрыться. — Епископ Григорий, проводивший эту ночь в бдении в базилике св. Медара, увидел, к великому своему удивлению, Модеста, вошедшего и просившего со слезами его благословения [418] .
416
Ibid.,
417
Ibid.
418
Ibid.
Слух об этом происшествии, переходя из уст в уста, еще более усилил волнение умов в Суассоне. К`aк ни было унижено, в общественном порядке того времени, сословие людей римского происхождения, однако в негодовании целого города, громко выражавшемся против гонения, замышленного на турского епископа, заключалось нечто такое, чт`o должно было в высшей степени досаждать его противникам и даже действовать в его пользу на умы судей. Для отклонения членов собора от этого влияния, а может-быть и для того, чтобы самому удалиться от зрелища неприятной для него популярности Григория Гильперик решил, что собор епископов и суд будут переведены в бренское королевское поместье. Он отправился туда с своим семейством, в сопровождении всех епископов, уже съехавшихся в Суассон. Так как там не имелось церкви, а были только домашние молельни, то члены собора получили приказание заседать в одном из домов, может-быть, в большом деревянном строении, которое дважды в году, когда король находился в Брени, служило местом народного собрания вождей, и свободных людей франкского племени [419] .
419
Ibid.
Первое событие, ознаменовавшее открытие собора, было литературное, а именно присылка длинного стихотворения, написанного Венанцием Фортунатом и посвященного в одно и то же время королю Гильперику и всем епископам, собранным в Брени [420] . Необыкновенное положение, которое умом своим и уменьем уживаться создал себе этот Итальянец, последний стихотворец высшего галло-римского общества, требует отступления от рассказа [421] . Родившись в окрестностях Тревизы, воспитанный в Равенне, Фортунат прибыл в Галлию на поклонение гробнице св. Мартина; но как это странствование доставляло ему разного рода удовольствия, то он и не торопился его окончить [422] . Сходив на богомольев Тур, он продолжал странствовать из города в город, встречая всюду радушный и почетный прием со стороны богатых и знатных людей которые любили еще блеснуть вежливостью и изяществом в обхождении [423] . Он обходил Галлию от Майнца до Бордо, и от Тулузы до Кёльна, посещая на пути своем епископов, графов, герцогов, то галльского, то римского происхождения, и находил в них, по большей части, заботливых хозяев, а иногда и настоящих друзей.
420
Fortunati Pictav. episc. lib. IX carm. I; apud ejus opera. Romae, 1786. In — 4°.
421
См. выше, рассказ первый.
422
Vita Fortunati, praefixa ejus oper., auctore Michaele Angelo Luchi.
423
Hincmarus de Egidio Rem. episc., in vita S. Remigii, apud. Fortinati vitam, стр. 61.
Те, кого он оставлял после более или менее продолжительного пребывания в их епископском дворце, загородном доме или укрепленном з`aмке, вели с ним с-тех-пор постоянную переписку, и он отвечал на письма их элегическими стихотворениями или описывал воспоминания и приключения своего странствования. Он рассказывал каждому о красотах природы или памятниках своей родины; описывал живописные местности, реки, леса, возделанные поля, богатство церквей, приятность увеселительных дворцов [424] . Эти описания иногда довольно-верные, иногда неопределенные и напыщенные, были перемешаны с приветствиями и лестью. Остроумный стихотворец славил в франкских владельцах их добродушный вид, гостеприимство, свободу изъясняться на латинском языке, а в галло-римских дворянах их политическое искусство, тонкость ума, познания в делах и в правоведении [425] . К похвалам благочестию епископов и усердию их сооружать и освящать новые храмы, присоединял он похвалы правительственным трудам их на благоденствие, украшение или безопасность городов. Одного превозносил за восстановление древних зданий, претории, портика, баней; другого — за отвод течения реки и прорытия оросительных каналов; третьего — за возведение цитадели, снабженной башнями и военными снарядами [426] . Надо признаться, что все это было отмечено признаками чрезвычайного упадка литературы, написано слогом небрежным и вместе с тем изысканным, наполнено неправильностями, ошибками и пустой игрой слов; но, за исключением всего этого, любопытно следить, как появление Фортуната в Галлии пробуждало в ней последний луч умственной жизни и как этот чужестранец делался общей связью между теми, которые в мире, склонявшемся к варварству, одиноко сохраняли любовь к словесности и умственным наслаждениям [427] . Из всех дружественных связей Фортуната, самой пылкой и продолжительной была дружба его с женщиной, Радегондой, одной из супруг короля Клотера I-го, заключившейся тогда в монастырь, который она сама основала в городе Пуатье и где постриглась как простая инокиня.
424
Fortunati, lib. I, carm. 19, 20, 21; lib. III, carm. 6, 8, и след.
425
Fortun. Opera, lib. VII, carm. 1, 2, 3, 4, 5, 15, 16; lib. IX, carm. 16 и след.; lib. VII, carm. 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14; lib. X., carm. 23 и след.
426
Ibid., — lib. I, carm., 18; lib. III, carm. 10, 12.
427
Vita Fortun., стр. 47, 48, 49. — Flodoard, Hist. Rer. eccl., ibid., стр. 61.
В 529 году Клотер, нейстрийский король, соединился с братом своим Теодериком, шедшим войной на Торингов или Тюрингов, народ, бывший в саксонском союзе, — соседний и враждебный австразийским Франкам [428] . Тюринги были разбиты в нескольких битвах, храбрейшие из воинов их пали на берегах Унструдта [429] ; страна их, опустошенная огнем и мечом, сделалась данницей Франков, и победоносные короли поровну разделили между собой добычу и пленников [430] . На долю нейстрийского короля достались двое детей королевского рода, сын и дочь Бертера, предпоследнего короля Тюрингов. Девочке (это и была Радегонда) едва было восемь лет от роду; но ранняя красота ее и приятность сделали такое впечатление на чувственную душу франкского владыки, что он решился воспитывать ее по своему и взять со временем себе в супруги [431] .
428
Greg. Turon., Hist. Franc.,
429
Приток Саалы, впадающий в нее близ Наумбурга. Прим. пер.
430
Greg. Turon., Hist. Franc., стр. 190.
431
Greg. Turon., Hist. Franc., стр. 190. — Vita sanctae Radegundis, auctorae Fortun., apud script. rer. gall. et franc., т. III, стр. 456.
Радегонду тщательно берегли в одном из королевских теремов, в поместье Ать`e, на реке Сомме. Там, по похвальной причуде своего властелина и будущего супруга, она получила не простое воспитание девушек германского племени, умевших только прясть, да скакать верхом на охоте, но утонченное образование богатых женщин Галлии. К изящным рукоделиям образованной женщины присоединено было изучение римской словесности, чтение светских поэтов и духовных писателей [432] . Был ли ум ее от природы доступен всем нежным впечатлениям, или разорение ее родины, погибель семейства и зрелище варварской жизни, которой она была свидетельницею, поселили в ней грусть и отвращение, только она полюбила книги, как-будто они открывали перед ней духовный мир лучше того, который окружал ее [433] . Читая Писание и жития святых, она плакала и желала быть мученицей; вероятно, другие чтения ее сопровождались иными, не столь мрачными мечтами о спокойствии и свободе. Но вскоре в ней восторжествовал набожный энтузиазм, поглощавший тогда все, что только было благородного и возвышенного между человеческими дарованиями; и эта юная варварка, пристрастившись к понятиям и нравам образованности, усвоила их в самом чистейшем их проявлении — в жизни христианской [434] .
432
Vita S. Radegundis., т. III, стр. 456.
433
Ibid.
434
Vita S. Radegundis, auctore Hildeberto, Genoman., episc., appud Bolland., Acta sanctorum Augusti, т. III, стр. 84. — Vita S. Radegundis, auctore Fortunato, стр. 68.
Отвращая все более и более мысли свои от людей и дел того жестокого и грубого века, она с ужасом видела приближение своего совершеннолетия и минуты, когда должна была сделаться супругой короля, у которого находилась в плену. Наконец, дано было приказание отвезти ее в королевское местопребывание для совершения брака; но увлеченная чувством непреодолимого отвращения, она убежала; ее настигли, вернули, и обвенчанная против воли в Суассоне, она сделалась королевой, или лучше сказать, одной из королев нейстрийских Франков; ибо Клотер, верный обычаям древней Германии, не довольствовался одной супругой, хотя имел также и наложниц [435] . Невыразимое отвращение, которого в такой душе, какую имела Радегонда, не могла ослабить прелесть богатства и власти, было последствием этого насильственного союза короля варваров с женщиной, невозвратно удаленной от него нравственным превосходством, сообщенным ей тем воспитанием которое сам же он велел дать ей и желал в ней найти.
435
Script rer. gall. et franc., т. III, стр. 456. — Annales Benedectini, т. I, стр. 124.
Чтоб уклониться, хотя отчасти, от обязанностей своего сана, тяготевшего над ней словно цепи, Радегонда возлагала на себя другие оковы, по-видимому, еще более тяжкие. Она посвящала все досуги свои благотворению или христианским добродетелям; лично обрекла себя хождению за больными. Королевский дом в Атье, где она была воспитана и который получила в брачный подарок, обращен был в богадельню для убогих женщин. Одним из увеселений ее было приезжать туда не для простого посещения, но для исполнения, в самых тягостных подробностях, обязанности больничной сиделки [436] . Праздники нейстрийского двора, шумные пиры, опасные охоты, воинские смотры и игры, общество грубых и невежественных вассалов, утомляли ее и наводили на нее скуку. Но если являлся какой либо епископ или клерк, вежливый и начитанный, человек миролюбивый и кроткий в беседе, то она тотчас оставляла для него всякое другое общество, проводила с ним долгие часы и когда наставало время отъезда, щедро одаряла его в знак воспоминания, много раз с ним прощалась и потом снова предавалась скуке [437] .
436
Vita S. Radegundis, auctore Fortunato, стр. 68.
437
Ibid.
Она всегда медлила явиться к обеду, за который должна была садиться вместе с мужем, то по забывчивости, то с намерением предаваясь между-тем поучительному чтению или благочестивым занятиям. Ее надо было звать по нескольку раз и король, наскучив ожиданием, часто с ней ссорился, не успевая однако сделать ее ни торопливее, ни исправнее [438] . Ночью она вставала от него под каким либо предлогом, уходила спать на земле, на простой рогоже или власянице, и возвращалась на супружеское ложе, окоченев от холода, соединяя странным образом христианские истязания плоти в неодолимым отвращением, которое чувствовала к мужу [439] . Однако такие знаки отвращения не охлаждали любви нейстрийского короля: Клотер был человек не очень щекотливый в этом отношении; он желал только обладать женщиной, которой красота нравилась ему, и нисколько не заботился о ее душевных страданиях. Отвращение Радегонды ему досаждало, не причиняя истинной скорби, а в домашних ссорах он только говаривал с сердцем: «Это монахиня у меня, а не королева [440] ».
438
Bolland., Acta sanct. Augusti, т. III, стр. 69.
439
Ibid., стр. 68.
440
Ibid., стр. 69.
И действительно, этой душе, для которой были порваны все узы, связывавшие ее с миром, оставалось только одно прибежище — жизнь монастырская. Радегонда стремилась к ней всеми мыслями, но препятствия были велики, и протекло шесть лет, пока она решилась побороть их. Новое семейное несчастье придало ей на то силы. Брат ее, выросший при нейстрийском дворе заложником тюрингского народа, был умерщвлен по повелению короля, может-быть за какие нибудь патриотические жалобы или легкомысленные угрозы [441] . Лишь-только эта страшная весть дошла до королевы, как решение было принято, но она тщательно скрывала его. Стараясь отыскать человека, способного освободить ее, она отправилась в Нойон, под предлогом искать духовного утешения, к епископу Медару, сыну Франка и Римлянки, лицу, знаменитому тогда во всей Галлии по своей святости [442] . Клотер, ровно ничего не подозревал в этом благочестивом поступке и не только не противился, но даже сам приказал королеве уехать, потому-что слезы ее ему надоели и он желал скорее видеть ее более спокойной и менее мрачною [443] .
441
Greg. Turon., Hist. Franc., стр. 190. — Vita S. Radegundis, auctore Fortun., стр. 456.
442
Vita S. Megardi, стр. 451 и 452.
443
Ibid., стр. 456.