Рассказы, очерки. Фельетоны (1929–1931)
Шрифт:
На танцующую пару все смотрят с каменными улыбками.
— Скоро на дачу пора! — говорит Марков подумав.
Все соглашаются, что действительно пора, хотя точно знают, что до отъезда на дачу еще осталось месяцев пять.
К концу вечера обычно затевается разговор на политические темы. И, как всегда, настроение портит Вздох-Тушуйский.
— Слышали, господа, — говорит он, — через два месяца денег не будет.
— У кого не будет?
— Ни у кого. Вообще никаких денег не будет. Отменят деньги.
— А как же жить?
— Да уж как хотите, — легкомысленно говорит Вздох. — Ну, пойдем, Римма. До свиданья, господа.
— Куда же вы? — говорит испуганная хозяйка. — Как же
— Не знаю, не знаю! В Госплане спросите. Наобедаетесь тогда на фабрике-кухне. Значит, назавтра я вас жду. Марковы принесут пластиночки — потанцуем, повеселимся.
После ухода Вздохов водворяется неприятная тишина. Все с ужасом думают о тех близких временах, когда отменят деньги и придется обедать на фабрике-кухне.
Так пируют они по четыре раза в неделю, искренне удивляясь:
— Почему с каждым разом ассамблеи становятся все скучнее и скучнее?
1929
ПОЛУПЕТУХОВЩИНА [25]
Время от времени, но не реже, однако, чем раз в месяц, раздается истошный вопль театральной общественности:
— Нужно оздоровить советскую эстраду!
— Пора уже покончить!
25
Полупетуховщина. — Впервые опубликован в журнале «Чудак», 1929, № 50, под рубрикой «Деньги обратно». Подпись: Дон Бузильо.
Печатается по тексту Собрания сочинений в четырех томах, том III, «Советский писатель», М. 1939.
В романе «Золотой теленок» (см. главу «Васисуалий Лоханкин и его роль в русской революции») вновь появляются герои этого фельетона. Рассказывая, какую сенсацию вызвала во всем мире находка летчиком Севрюговым пропавшей без вести иностранной экспедиции, шедшей к Северному полюсу, авторы добавляли: «Старые московские халтурщики Усышкин-Вертер (в первой публикации фельетона эта фамилия фигурировала вместо Луврие. — Б. Г.), Леонид Трепетовский и Борис Аммиаков, издавна практиковавшие литературный демпинг и выбрасывавшие на рынок свою продукцию по бросовым ценам, уже писали обозрение под названием: „А вам не холодно?“»
— Вон!
Всем известно, кого это «вон» и с кем «пора уже покончить».
— Пора, пора! — восклицают директора и режиссеры театров малых форм.
— Ох, давно пора, — вздыхают актеры этих же театров.
— Скорее, скорее вон! — стонет Главискусство.
Решают немедленно, срочно, в ударном порядке приступить к оздоровлению советской эстрады и покончить с полупетуховщиной.
Всем ясно, что такое полупетуховщина.
Исчадие советской эстрады, халтурщик Полупетухов, наводнил рынок пошлыми романсами («Пылали домны в день ненастья, а ты уехала в ландо»), скетчами («Совслужащий под диваном»), сельскими частушками («Мой миленок не дурак, вылез на акацию, я ж пойду в универмаг, куплю облигацию»), обозрениями («Скажите — А!»), опереттами («В волнах самокритики») и др. и пр.
Конечно, написал все это не один Сандро Полупетухов, писали еще Борис Аммиаков, Луврие, Леонид Кегельбан, Леонид Трепетовский и Артур Иванов.
Однако все это была школа Сандро и все деяния поименованных лиц назывались полупетуховщиной.
Действительно, отвратительна и пошла была полупетуховщина. Ужасны были романсы, обозрения, частушки, оперетты и скетчи.
И желание театральной общественности оздоровить
Оздоровление эстрады обычно начинается с созыва обширного, сверхобщего собрания заинтересованных лиц.
Приглашаются восемьсот шестьдесят два писателя, девяносто поэтов, пятьсот один критик, около полутора тысяч композиторов, администраторов и молодых дарований.
— Не много ли? — озабоченно спрашивает ответственное лицо.
— Ну, где же много? Всего около трех тысяч пригласили. Значит, человек шесть приедет. Да больше нам и не нужно. Создадим мощную драмгруппу, разобьем ее на подгруппы, и пусть работают.
И действительно, в назначенный день и час в здании цирка, где пахнет дрессированными осликами и учеными лошадьми, наверху, в канцелярии, открывается великое заседание.
Первым приходит юный Артур Иванов в пальто с обезьяньим воротником. За ним врываются два Леонида, из коих один Трепетовский, а другой Кегельбан. После Луврие, Бориса Аммиакова является сам Сандро Полупетухов.
Вид у него самый решительный, и можно не сомневаться, что он вполне изготовился к беспощадной борьбе с полупетуховщиной.
— Итак, товарищи, — говорит ответлицо, — к сожалению, далеко не все приглашенные явились, но я думаю, что можно открывать заседание. Вы разрешите?
— Валяй, валяй, — говорит Аммиаков. — Время не терпит. Пора уже наконец оздоровить.
— Так вот я и говорю, — стонет председатель. — До сих пор наша работа протекала не в том плане, в каком следовало бы. Мы отстали, мы погрязли…
В общем, из слов председателя можно понять, что на театре уже произошла дифференциация, а эстрада безбожно отстает. До сих пор Луврие писал обозрения вместе с Артуром Ивановым, Леонид Трепетовский работал с Борисом Аммиаковым, а Сандро Полупетухов — с помощью Леонида Кегельбана.
— Нужно перестроиться! — кричит председатель. — Если Луврие будет писать с Трепетовским, Сандро возьмет себе в помощники Иванова, а Кегельбан Аммиакова, то эстрада несомненно оздоровится.
Все соглашаются с председателем. И через неделю в портфель эстрады поступают оздоровленные произведения.
Романс («Ты из ландо смотрела влево, где высилось строительство гидро»), скетч («Радио в чужой постели»), колхозные частушки («Мой миленок идеот, убоялся факта, он в колхозы не идет, не садится в трактор»), обозрение («Не морочьте голову»), оперетта («Фокс на полюсе») и др. и пр.
И на месяц все успокаиваются.
Считается, что эстрада оздоровлена.
1929
ВОЛШЕБНАЯ ПАЛКА [26]
(Диспут о советской сатире в Политехническом музее)
Уже давно граждан Советского Союза волновал вопрос: «А нужна ли нам сатира?»
Мучимые этой мыслью, граждане спали весьма беспокойно и во сне бормотали: «Чур меня! Блюм меня!»
26
Волшебная палка. — Впервые опубликован в журнале «Чудак», 1930, № 2, под рубрикой «Уголок изящной словесности». Подпись: Дон Бузильо. Фельетон не переиздавался. Печатается по тексту журнала «Чудак».
Диспут «Нужна ли нам советская сатира?» состоялся 8 января 1930 года в Политехническом музее (см. «Литературная газета», 1930, № 2, 13 января). На диспуте выступили В. Маяковский, М. Кольцов, Е. Петров, Е. Зозуля и др.