Рассказы про «Катюшу»
Шрифт:
— Прошу вызвать огонь по восточной окраине Михайлува, — радировал я
командиру бригады. Но наша артиллерия почему-то медлила. Ее, очевидно, все
еще задерживала пробка, образовавшаяся у лесного болота.
А бой у моста нарастал. На обоих берегах Пилицы в районе переправы
рвались снаряды. В темноте каждый разрыв снаряда казался особенно
зловещим. Нервы мои были напряжены до предела. Рядом с моим танком
загорелся дом. Машина оказалась на виду у противника.
просочиться к мосту и снова занять его. Стоять и стоять!»
Пламя горевшего дома нагрело броню. В танке стало нестерпимо душно.
Верхняя часть дома рухнула на танк.
— Назад! — крикнул я водителю.
Мы отошли настолько, чтобы мост все же был виден.
— Осталось 17 снарядов, — доложил мне башенный стрелок.
Продолжать стрельбу по Михайлуву было теперь бесполезно: снарядов
мало, да и что могла сделать одна моя пушка против двух десятков
вражеских, стрелявших из Михайлува? Надо было беречь снаряды, чтобы
прикрыть переправу от фашистов, притаившихся в прибрежных кустах.
А взрывы продолжались. Немецкие снаряды падали и в реку, взметывая
фонтаны водяных брызг, и на горевший дом, множа в новых местах костры, и у
моей машины. Очередным взрывом на танке сорвало антенное устройство.
Радиосвязь прекратилась.
«Продержаться еще немного... Скоро по Михайлуву ударит наша
артиллерия, подойдут танки, пехота, подоспеет помощь!..»
И вот позади возник гул. Это открыли огонь «катюши». Снаряды
разорвались на восточной и северной окраинах Михайлува, разорвались как
раз в тех местах, откуда стреляли пушки. Мощный залп повторился. Открыли
огонь наши пушки. Фашистская артиллерия смолкла.
— Быстро к мосту! — приказал я водителю. Одним рывком танк выскочил к
реке.
Переправа была удержана! В ту же ночь по ней двинулись
механизированные колонны из состава 2-й танковой армии...
Спасибо «катюшам»! Они пришли нам на помощь в самый трудный и
решающий момент... К сожалению, мне так и не удалось узнать, кто, какой
полк или дивизион реактивной артиллерии произвел залпы, которые помогли
нам выполнить трудную задачу и спасли меня и моих товарищей: три дня
спустя я был тяжело ранен и меня отправили в тыловой госпиталь».
* * *
На рассвете, как правило, начинались все крупные наступательные
операции. На рассвете гремели первые залпы «катюш», почти всегда
начинавшие артиллерийскую подготовку. И сколько бы орудий затем ни
вступало в бой — сотни, тысячи — всегда неизменно всесокрушающей
прокатывались и гремели залпы реактивной артиллерии.
На улицах Познани, над фортами старинной крепости грохотали разрывы.
Наша артиллерия вела огонь с востока и запада, с севера и юга. Кольцо
вокруг окруженных войск противника сжималось.
Советская Армия уже стояла на Одере, в 80 километрах от Берлина. Но в
Познани еще оказывала сопротивление значительная группа немецких войск;
она была окружена там в ходе Висла-Одерской операции.
— Ваше сопротивление бесполезно. Исход войны предрешен, сдавайтесь, —
предложило советское командование окруженным войскам.
Гитлеровские генералы ответили отказом... Тогда в атаку пошли наши
штурмовые группы. Они стали штурмовать дом за домом, квартал за кварталом.
В состав этих групп, кроме автоматчиков и саперов, входили танкисты и
артиллеристы, гранатометчики и связисты. Продвигаясь вперед, артиллеристы
и танкисты вели огонь прямой наводкой. Если требовала обстановка —
разрушали здания, превращенные противником в узлы обороны.
В крупных населенных пунктах было затруднено наблюдение,
взаимодействие, управление, а главное — не было простора для маневра.
«Катюши» первоначально в состав штурмовых групп не включались. Но потом
оказалось, что гвардейцы могут и здесь применить свое оружие.
...Командир дивизиона гвардии капитан Карпенко стоял на чердаке
многоэтажного здания и наблюдал за действиями одной из штурмовых групп. Он
видел: нужен артиллерийский огонь по верхним этажам зданий, которые
укреплены особенно сильно. Но как помочь пехотинцам и саперам? На пятый
этаж боевую машину не поднять! Не затащить туда и обычное орудие.
— А почему бы не стрелять отдельными снарядами? Их можно ведь
установить и на крыше, и на чердаке, и на лестничной площадке и даже на
подоконнике... Можно стрелять без станков.
Карпенко спустился вниз, задержался на лестничной площадке, подошел к
окну, взглядом прикинул, как закрепить в оконном проеме снаряд, как
придать ему необходимый угол, как произвести выстрел... «Но предстоит
стрелять на близкое расстояние; даст ли это нужный результат?» — думал
капитан. Он решил, что крупнокалиберный реактивный снаряд обладает
достаточной силой, чтобы даже с небольшого расстояния пробить кирпичную