Рассказы (публикации 2009-2010 годов)

Деген Ион Лазаревич

Гвардии подполковник сел на место. Я уже успокоился. Решил, что этим всё завершится. Но у смерша было другое мнение.

Он сказал, что преступление гвардии лейтенанта Ермолаева подпадает под статью уголовного кодекса российской федерации, по которой в лучшем случае ему полагается десять лет тюремного заключения. Но из уважения к командиру бригады и начальнику штаба он согласился не предавать преступника суду, а провести суд чести. К сожалению, офицеры бригады почему-то остались безучастными

к совершённому преступлению и даже не осудили гвардии лейтенанта Ермолаева. А выступление этого офицера из второго батальона вообще было безответственным. Если бы не его глубокое уважение обратившихся к нему офицеров, десять лет тюрьмы сейчас, в военное время заменили бы штрафным батальоном, в котором гвардии лейтенант Ермолаев кровью должен был бы смыть свою вину. Поскольку в танковом экипаже возможности смыть кровью свою вину не меньше, чем в штрафном батальоне, он, явно нарушая своё служебное положение, считает, что можно ограничиться переводом гвардии лейтенанта Ермолаева в боевой экипаж.

На этом завершился суд чести. Саша подошёл к нам, и, не промолвив ни слова, обнял меня и Толю.

Мы возвращались в расположение батальона. Холодный косой дождь, казалось, утяжелил танкошлем. Мы скользили по раскисшей глине. Командир батальона, гвардии майор Дорош положил мне руку на плечо и сказал:

– Спасибо, Счастливчик. Мужество в бою не самое главное мужество. – Он помолчал и почти шёпотом добавил: – Ну и говно же он. Надо было ему устраивать этот цирк.

Я не стал спрашивать, кого он имел в виду.

Сашу перевели командиром танка в первый батальон. В начале зимнего наступления он сгорел вместе со всем экипажем.

Январь 2009 г.

P.S. Я не заметил, в котором часу начал писать этот рассказ. Он выплеснулся из меня в один присест. Я едва успевал записывать. Проще было бы, владей я стенографией. Случайно ли это? Я не верю в случайности. Сегодня, 21 января, исполнилось ровно 64 года со дня моего последнего ранения, которое врачи назвали смертельным. Это случилось через четыре или пять дней после гибели Саши Ермолаева. А в 1975 году с женой и сыном мы приехали в город Нестеров Калининградской области, бывший немецкий Эйдкунен в Восточной Пруссии. Симпатичный военком, майор, положил предо мной книгу захоронений в Нестеровском районе. Толстая книга. Все погибшие были перезахоронены в братской могиле. В списке среди многих знакомых фамилий я нашёл гвардии лейтенанта Александра Ермолаева. И надо же! Оказалось, что он погребён в могиле, в которой по ошибке похоронили и меня ещё до того самого суда чести. А вспомнил я об этом почему-то, уже закончив рассказ.

Заметки на полях времени

***

Языковый барьер. То, что я написал,

Недоступно ни внучкам, ни внуку.

Как запомнят меня – как любил, как ласкал,

Как водил к ним на встречи науку?

Или только порой, распивая чаи,

Вспомнят вдруг за семейным обедом

Не стихи, не рассказы, не книги мои,

А салат, приготовленный дедом?

Февраль 2005 г.

Ветеран

Бои, бои, едва расставшись с детством,

Едва ли не в песочнице игрой.

А в мирной жизни действия и средства

Соизмерял он с фронтовой порой.

Так в недолёте или перелёте

Накатывала времени волна

И жизнь слагалась в жёстком переплёте,

Название которого – война.

Июль 2006 г.

***

Никто ещё златые слитки

Как украшенье не надел.

Бывают пытки от избытка

И славной скромности удел.

Душе отрада, сердцу сладко

И уползает горе прочь,

Когда из малого достатка

Возможно ближнему помочь.

Декабрь 2006 г.

***

Сияние снегов Каскадных гор

Вдали от автострад и небоскрёбов.

Внизу остался выморочный вздор,

Учёных дураков и мелких снобов.

Я вознесён на эту высоту,

Где голос отдыхает от звучанья.