Рассказы разных лет (сборник)
Шрифт:
Я посмотрела на Степана.
Странно, но особого страха во мне не было. Может быть, потому, что было во всем этом что-то нереальное. Фильм, в котором похожая на меня героиня попала в приключение. Наверно, так было потому, что я не могла понять, зачем я им нужна? Много с меня не взять. Тем более, что и билет-то оплатили они… Первый класс, между прочим… Им нужны не деньги? Но тогда что? На королеву красоты я не тяну, нет у меня таких иллюзий.
– Зачем я вам?
Кажется, Степан в самом деле удивился.
– Я
– Вы же не с «Первого»! И все остальное тоже вранье!
– Ну, не с «Первого»… Но не все. Зачем сразу обобщать? Хотя кое в чем еще, признаюсь, я тебе и слукавил.
Бритые мальчики поддержки сидели как гранитные башни, равнодушные к нашему разговору.
– В чем же? – напряглась я.
Вдруг проснулось ощущение реальности. Это не фильм! Это жизнь, в которой нельзя отмотать назад и переснять дубль. Вот сейчас-то я и узнаю, в какую жопу влипла…
Но вместо этого Степан сказал:
– Сценарии твои, Оль, не просто никакие – а откровенное дерьмо. Шняга и жмых.
Я настолько не ожидала такого поворота, что не то чтобы растерялась… меня будто переключили на другой канал. Миг назад я почти тряслась от страха, а теперь страх вдруг… ну, вышел покурить.
Степан не угрожал. Он говорил со мной как с равной, мальчики поддержки сейчас были ни при чем. А моя гордость была задета.
– Правда? – сказала я с вызовом.
– Полное, – невозмутимо кивнул Степен. – Цельнотянуто вторичное. Это-то и обиднее всего, Оль. Дерьмо не потому, что ты пустышка или сочинять не умеешь, а потому, что сама, своими руками, обрываешь крылышки своей музе. Лепишь из нее шустрого таракана.
– Таракана?.. – нахмурилась я. – Какого еще таракана?
– Тараканы. Шустрые такие. Участвуют в бегах на дорожках форматов… Устраивают разные издатели, продюсеры и прочие программные директора. Их-то еще можно понять. Деньги не пахнут, а сами они не бегают, только выбирают самых быстрых тараканов. Деловые ребята. Был бы спрос на мыло, а жир найдется… Но как понять тех, кто добровольно бросается участвовать в этих тараканьих бегах?
– Я все же не совсем понимаю, к чему вы клоните…
– Да неужели? А как еще называется, когда тридцатилетняя тетка делает вид, будто она пятнадцатилетний подросток, только пробующий перо, у которого впереди еще дюжина настоящих жизней, а пока все не всерьез, первый дубль, можно и дурака повалять… в тридцать-то лет, а? Когда уже знаешь, что жизнь одна, и такая короткая? И несмотря на это упрямо убеждать себя, что смысл жизни – понравиться миллиону леммингов? И заставлять себя сваять сказку про длинноухих эльфов, городских вампиров и космических герцогов? Мучаясь сомнениями, не лучше ли было замутить с ироническим детективом…
– Ни разу, – холодно проговорила я.
Честно. И, признаюсь, не без мстительности.
Но он ничуть не смутился.
– Ах, ну да, ну да… Перелицовывать цветики-семицветики и сказки о проклятиях на современный урбанистический лад – это, конечно, совсем другое? Это уже магический неореализм и прочий высокий штиль, как бы? Как бы, далеко ушли?.. И это в мире, где есть смерть, любовь, свобода… Настоящие вещи. Настоящие. Понимаешь? То, что всерьез. Не для леммингов. Для тебя самой.
Я молча ковыряла вилкой остатки картошки. Наелась уже.
– Да понимаешь, конечно… Потому и написать ничего крупного не можешь. И не только ты. Много вас таких. Одно дело, несколько страничек про длинноухих эльфов на машине времени – это еще можете выдавить из себя. Особенно если на драйве. Конкурс какой-нибудь сетевой. Возня, друзья, все дела. Хватает запала. Но целый рома-ан… Такого надругательства над трупом распятой музы ее дух не выдерживает. Является вечерами и тычет в нос обрубками крыльев, и тоскливо воет – на хрена тебе это нужно? Ты же взрослая, умная баба… И ты всерьез собираешь угробить свою жизнь на то, чтобы сделать из себя дойную корову для миллиона леммингов?
– Ну конечно! – сказала я. – Надо писать о том, что тебе важно! Умно, тонко, всерьез, ориентируясь на мудрых и вдумчивых. Идеальный читатель не требует от автора ни одного штампа и пошлости, не упускает ни единой мысли и намека… и не существует.
– А, страшно стало? Не формат? Не возьмут на тараканьи бега?
– А если у меня просто нет такого? Нет вот такого важного и всерьез? Ну, не пережила я мировой бойни! Не было в моей жизни блокад и гражданских войн. Ну, извините, дяденька. Виновата!
– Ну я и говорю – тридцать лет, а все девочка, юбочка на лямке. И мальчики такие же бегают вокруг, иным по сорок, а все с соской и в подгузниках… Правда, что ли, ничего важного не пережила? А кто живет жизнью вечного беглеца? Кому приходится всю жизнь подстраиваться под чужие уставы?
– Можно подумать, у меня есть выход…
Степан вдруг ухмыльнулся, вмиг лишившись серьезности. Всего лишь маска была. Вернулась его прежняя игривость кота, поймавшего мышь.
– Что? – нахмурилась я.
– Что и требовалось доказать. Проклятие лежит на этом роду, проклятие до тридцатого колена: родиться от рабов, жить в рабстве, растить своих детей рабами и не ведать, что выход есть, и не задумываться, где его найти…
Мне это все уже надоело.
– Так зачем я вам нужна?
– Ты бы еще спросила, куда мы тебя везем.
– Куда вы меня везете?
– Туда, где тебе все объяснят. Ну наелась, что ли? Пошли баиньки. Завтра еще целый день ехать.
Тут на меня натянули шерстяную лыжную шапочку, по самый нос. Я оказалась в колючей темноте.