Рассказы (сборник)
Шрифт:
— Ты не интересовался, — укорила его Пен. — Всегда держал на расстоянии. Даже не накричал ни разу.
— А что, надо было? — слегка удивился профессор. — Дёмка всегда был такой самостоятельный…
— Мне было надо, — Пен выделала слово «мне». — Мог бы и стукнуть. Зато потом погладил бы, — мечтательно сказала она.
Пенсову стало неловко.
— Э-э… Дементий всё-таки мальчик, — напомнил он. — Воспитание мальчиков должно быть строгим…
Пен посмотрела на Андрея Валентиновича с какой-то досадливой укоризной и ничего не сказала.
— Так
— Папа! Ну придумай что-нибудь! — заныла Пен.
— Эх, беда… Замуж бы её выдать, что-ли, — брякнул профессор. И тут же осёкся: в комнате повисла какая-то нехорошая тишина. Такая стоит после пролетевшей мимо пули.
— Я что-то не то сказал? — пролепетал профессор, чувствуя, что и в самом деле сказал что-то не то.
Пен упорно молчала.
— Пен, я ничего не понимаю, — раздражённо сказал Андрей Валентинович.
Кошка встала и демонстративно повернулась к нему спиной.
— Расселись тут! Хватит уже! Побегали! — бушевала Зина. Она только что появилась в мире Пен и была настроена воинственно. Воинственность подкреплялась откуда-то взявшейся бутылкой спирта «Royal», которую Зина держала в левой руке и размахивала ею, как знаменем. У профессора мелькнула ненужная мысль, откуда Зина вообще знает про эту дрянь. Тут же со стыдом он вспомнил, что однажды заставил её пить чистый «Ройял» без закуси — кажется, в «Камасутре для гранатомёта».
Хуже было то, что в правой руке у Зины болтался крепко тиснутый за шкирман Дем. Пёсик вырывался и пытался укусить Зину за руку, но та держала его крепко.
— Ну чё, зассал, дедок? — развалила хабалистую пасть Зинаида. — Это ты, значит, про меня сочинял всякое говнище?
— Сама ты говнище, Зина, — спокойно заявил профессор.
— Ч-чё бля? — взвилась Вагина, от неожиданности отпуская Дема. Тот, злобно тявкнув, тут же исчез. — Ты на кого хвост подымаешь, выпердыш?
— Рот закрой, я тебе сказал, — Пенсов попытался добавить в голос уверенности, которую не чувствовал. — Или я рассержусь.
— Ой ты ёпта! — Зина скривила рожу. — Он рассердится! Чё ты мне сделаешь, перхоть подзалупная? Усраться мож…
— Я сказал: рот закрой и слушай. — На сей раз Пенсов и в самом деле рассердился. — Пен, выйди на минуточку, — сказал он зарёванной кошке. — У нас тут с этой дамочкой разговор.
Пен кинула на профессора сомневающийся взгляд и исчезла.
— Ты, дедок, чтой-то не понял, — Зина нависла над столиком, тряся обильными телесами. — Я всё могу, я Терминатор бля! Тебя, вонючку, раздавить мне как нехуй делать. Или весь этот мир в патоку шлёпнуть! А со мной вы ничё не сделаете, я бля резиновая…
— Так валяй, — предложил Пенсов. — У тебя же страшная мстя? Прибей всех, кто тебя сделал, сучка. Отомсти и забудь. Мы даже бегать от тебя не станем. Я, например, не стану.
— Я бля добрая, — с ненавистью сказала Зина.
— С
Зина попятилась и села на попу. Хорошо, что под ней оказался марокканский диван: обиженно бумкнув, он принял на себя груз зининого гузна.
Бокастая бутылка со спиртом ткнулась в ковёр и так осталась.
— Так-то лучше, — удовлетворённо сказал профессор. — Ты ведёшь себя как последняя дура. Ты хоть это понимаешь?
— Ну, дура я, — согласилась Зина с подозрительной готовностью.
— Ты давно могла бы убить Дема и Пен, если бы хотела. Может быть, даже стереть их электронную копию, — рассуждал профессор. — Но ты именно что ходишь и пристаёшь к ним. Пристаёшь. Надо было сразу догадаться.
— Вот кого бы я убила, так это Пенку, — Зина скрипнула зубами. — Сволота, кошатина зас…
— Не материться, — на всякий случай сказал профессор. — Ладно, продолжим. Ты понимаешь, что избрала не самую лучшую тактику? Теперь у тебя практически нет шансов. Насколько я помню своего сына, он не терпит хамства. Во всяком случае, чужого.
— Он культурный, — захныкала Зина, — а я простая. Вы с Дементием из меня совсем дуру сделали… Да я сама знаю… Кто он и кто я…
— Не смей называть себя дурой! — профессор обозначил лицом недовольство. — У меня в детективах ты выпутывалась из всяких сложных ситуаций, а это требует сообразительности. И вообще, по-настоящему умный человек не способен описать внутренний мир дурака. Значит, ты не дура. С культуркой у тебя, конечно, проблемы — что есть, то есть… А вообще, как тебя угораздило запасть на Дема? Он же, э-э-э, собака?
— Все вы кобели, — некстати помянула Зина главный женский символ веры. — А Дем — гений самый настоящий. Я потом все его фильмы пересмотрела. И читала про него… Ну и вообще… Вот.
— Дем — это только половина Дементия, — напомнил Пенсов.
— Ну так и отлично! — удивилась Зина. — Полный-то Дементий вообще полупидором был, — она брезгливо дёрнула плечами, отчего сиськи заходили ходуном, — а я баба честная.
— Тогда зачем ты хамишь и буянишь? — спросил профессор.
— А чего она… — Зина утёрлась рукавом. — Я когда первый раз к ним пришла, я же просто поговорить хотела! Познакомиться и всё такое прочее. Тортик принесла. А эта Пен… она меня просто с говном смешала… отвалила мне, короче, бздянок. А я баба горячая, ах так, говорю… Вот так всё и началось. Дем теперь меня. небось, презирает…
— Что ж, за дело, — заметил Пенсов.
— Папаша, — хныкнула Зина, — ну вот ты скажи, как мне быть? Я бы пообтесалась, культурки поднабралась… Всё бля для него сделаю, всё! Но эта прошмандовка его в жисть от себя не отпустит! А сама, между прочим, с ним не ебётся. Сама не ам и другим не дам.
— Материться кончай, — напомнил Андрей Валентинович. — И не смей называть Пен прошмандовкой.
— Ненавижу суку, — заистерила Зина, — ненавижу, убила бы, своими руками бы убила, если бы не Дем…