Рассказы. Аллея Надыра. Похороны усто Акила. Поединок
Шрифт:
Ахмадбек и до этого подозревал, что юноша, хотя и выказывает ему внешние признаки уважения и при встрече кланяется чуть не до земли, почему-то питает к нему глубокую неприязнь. А теперь, выпив, он и не старался скрыть враждебности… Настроение Ахмадбека испортилось. Словно черная туча окутала его душу. Будто вот здесь сейчас, сию минуту случилось великое несчастье и опора его спокойствия вдруг рухнула…
Ахмадбек пришел на туй вместе с Салимом-муаллимом. Они дружили с детства, и хотя Салим, закончив педучилище в Гарме, стал учителем, а после заочного обучения в институте был назначен директором
Друзей провели на веранду — айван, усадили с самыми уважаемыми людьми и на подносах принесли сласти, фрукты и прочие угощения.
Туй начался с утра, но гости, приглашенные на вечер, считались особенно почетными, и хозяин из кожи лез, чтобы они приятно провели у него время.
На суфе под большим раскидистым тутовником расположилась молодежь. На главном месте восседал агроном, по обе стороны от него учителя, ветврач, а дальше парни, которые обычно вертелись вокруг правления колхоза и считались молодежным активом кишлака. Среди них был и Мухаммадмурад. Он громко рассказывал о состязаниях в Душанбе и в других городах.
В кругу молодежи пили водку, которую из уважения к старшим приносили в чайниках и разливали в пиалы. Голоса молодых с каждой минутой становились все громче. Певцы-любители, выходя по очереди на середину двора, пели, аккомпанируя себе на дойре, рубабе или домбре. Подражая городским артистам, они во время пения расхаживали среди гостей.
Ахмадбеку было не до песен. «Видимо, узы управления своими чувствами с годами ослабевают», — думал он. Лет десять или даже пять назад, если кто-нибудь наносил ему обиду, он умел успокоить самого себя. «Ведь и пальцы одной руки не схожи друг с другом», — думал он и вспоминал народную мудрость: «Если подлец сидит выше порядочного человека — не беда, и на реке мусор плывет по поверхности, а жемчуг лежит на дне». Да, несколько лет назад он легко обуздывал свои чувства, а теперь, увы, стоит кому-нибудь испортить ему настроение, он целую неделю ходит расстроенным.
Интересно, что нужно этому Мухаммадмураду? Победил всех в округе, получил призы и благодарности, или, как теперь повелось говорить, почетные грамоты, во всех трех смежных районах, несколько раз ездил в Душанбе, один раз его посылали в соседнюю республику, кажется, во Фрунзе… Неужели ему мало этого? Обязательно хочет положить на лопатки Ахмадбека и сделать это публично, на глазах у всего честного народа!
А ведь Ахмадбек вот уже четыре года как перестал бороться и считал нескромным снова принимать участие в состязаниях. Борьба — дело молодых. Пахлавоны, его сверстники, уже давно сошли с майдана. Ведь и борьба имеет свои неписаные законы.
А может быть, не стоит обращать внимания на всякие правила, взять да проучить невоспитанного выскочку?.. В прошлом году дважды представлялись для этого благоприятные случаи. Правда, первый случай был не вполне подходящим. Ахмадбек возвращался из больницы, опечаленный болезнью жены. На спортивной площадке в райцентре проходило состязание борцов. Мухаммадмурад с воинственным видом прыжками мерил майдан, вызывая охотников потягаться с ним. Тренировочные брюки были закатаны до коленей, открывая мускулистые икры. Босой, он скакал по мягкой, словно ковер, поросшей травой площадке, и полы его короткой безрукавки развевались по ветру, делая его похожим на бойцового петуха перед схваткой. Время от времени он стаскивал с головы тюбетейку и обмахивал ею потное лицо,
Заметив Ахмадбека, Мухаммадмурад полупоклоном приветствовал его и, с нескрываемой гордостью задрав голову, вперил многозначительный взгляд в старого пахлавона.
— Молодец, сынок, не уставать тебе! — громко произнес Ахмадбек и отправился своим путем.
В другой раз на этот же самый майдан его привел Салим-муаллим. Главный судья соревнований согнал ребят с единственной деревянной скамьи, которая стояла в тени платана, и усадил почетных посетителей. Это было незадолго до октябрьских праздников. Состязалось около тридцати борцов, съехавшихся со всего района. Победителей награждали транзисторными приемниками, часами, костюмами, халатами и разными другими призами.
Мухаммадмурад одолел последнего соперника. Положил на лопатки еще двух-трех парней из дальних горных кишлаков, рискнувших помериться с ним силой. Потом начал прыгать по майдану. Словно конь, что кружит вокруг кола, к которому он привязан, так же и Мухаммадмурад, раздувая ноздри, кружил по майдану. По привычке он обмахивался тюбетейкой. У молодого бойца была могучая шея, а бицепсы на руках можно было сравнить с дынями-скороспелками. Мышцы его рук, ног, шеи, груди переливались и играли при каждом движении. Капельки пота на теле блестели в лучах предзакатного солнца.
Соперник не выискивался, и Мухаммадмурад подошел к столу, покрытому красной материей, наклонился к судьям и что-то прошептал. Председатель комитета физкультуры в ответ пожал плечами.
Ахмадбек, ничего не ожидая, беседовал с Салимом-муаллимом, как вдруг над самым его ухом раздалось:
— Ахмадбек-ака! Ахмадбек-ака! — повторил главный судья, остановившись у скамьи, на которой сидели оба приятеля. — Мухаммадмурад спрашивает, правда ли, что вы решили никогда больше не бороться?
Ахмадбек покраснел. Ах, вот что значат все эти перешептывания и пожимания плечами! Молодой борец кажется на вид не лишенным сообразительности, а на самом деле… Ну да ладно, как говорится в народе, все, что ни делается, все к лучшему… Теперь у него нет выхода, он примет вызов…
Но Салим-муаллим положил ему на плечо руку и, не дав подняться с места, обратился к судье.
— Ахмадбек не борется уже давно, ты же это прекрасно знаешь! Для чего еще спрашивать? О господи, ты что, с неба свалился?
Пробормотав слова извинения, главный судья вернулся на место и объявил, что состязание борцов окончено.
Зрители начали расходиться.
Окруженный толпой почитателей, Мухаммадмурад, проходя мимо Ахмадбека, даже не посмотрел в его сторону. Он получил в награду ручные часы и халат и нарочито громко сказал:
— Всякий раз дают часы, в пору открывать часовой магазин!
Салим-муаллим шагал рядом с задумавшимся Ахмадбеком и шутками и прибаутками старался развеселить приятеля.
— Ну что ты надулся? У самого уже внуки, а все еще тянешься к борьбе! Если уж так охота, давай поборись со мной.
— С тобой?
— А что? Разве забыл, как мы с тобой боролись в детстве? Помню, раза два-три я даже уложил тебя на обе лопатки…
Ахмадбек невольно рассмеялся и в тон шутливо ответил:
— Что правда, то правда. Но то было в детстве. Теперь ты у нас председатель кишлачного Совета, то есть сама Советская власть. А судьба тех, кто пробовал бороться с Советской властью, известна…