Рассказы. Девяностые годы
Шрифт:
— Я думаю! — усмехнулся Динни. — Это же наше старинное право — искать россыпное золото в любом месте не ближе пятидесяти футов от жилы. А было когда-то не ближе двадцати. Помню, как бесился Арт Бейли, когда ребята начали рыть вокруг его жилы. Поскакал прямо к инспектору. Но старик Финнерти знал свое дело. «Ну а вы что скажете, ребята? — спрашивает он нас. — Двадцать футов — это будет правильно или нет, как по-вашему?» — «Правильно!» — говорим мы. Но потом этот закон отпихнул нас с двадцати на пятьдесят.
— Карлейл не мог указать, где залегает жила, — продолжал Моррис, — потому что у них
— Ну и что ж, это их золото, — сказал Динни. — Эти английские компании норовят прикарманить себе всю страну; они хотят прижать старателей, отнять у них все права.
— Карлейл потребовал от инспектора предписание о прекращении работ, — продолжал Моррис. — Старатели отказались покинуть участки и продолжали работать. На Золотом Ключе и Хэннанском Центральном тоже застолбили участки под россыпное золото. Все это добром не кончится, Динни. Владельцы рудников ни перед чем не остановятся, чтобы лишить старателей права на россыпи, и, если верить мистеру де Морфэ, правительство на их стороне.
— Не могут они этого сделать, — сказал Динни. — Вот гляди. — Он порылся в кармане, вытащил пачку газетных вырезок, извлек из нее клочок, вырванный из «Горняка», и торжественно прочел вслух:
«С первого дня открытия золотых приисков по всей стране россыпное золото, иначе говоря, золото, легко добываемое, являлось достоянием пришлого населения, которое может быстро добыть его и пустить в оборот, в то время как месторождения жильного золота, золота в залежах, добыча которого требует больших затрат и машинного оборудования, отводились под разработки промышленным компаниям. Для того чтобы закрепить этот принцип, и была введена статья тридцать шестая закона о добыче золота».
— Я знаю закон, — отозвался Моррис. — Он предоставляет старателям право добывать россыпное золото на расстоянии пятидесяти футов и больше от золотоносной жилы.
— Но крупных вкладчиков пугает это так называемое двойственное владение, — посасывая трубку, задумчиво прибавил Моррис. — Они возражают против того, что любой человек со старательским свидетельством в кармане имеет право застолбить участок под россыпное золото на земле, которая отведена компании для разработки недр. Закон этот устарел, говорят они. Его издали до того, как были обнаружены глубокие россыпи.
— Ах, черт! — рассердился Динни. — Да мы еще в девяносто втором разрабатывали глубокие россыпи в Наннине, и в Гасконе, и в Лейк-Остин. И сейчас в Кэноуне роют глубже, чем на сто футов. А в Хэннане россыпное золото всегда находили и на поверхности, и на глубине от шестнадцати до тридцати футов.
— Депутат округа — один из акционеров айвенговского синдиката, — заметил Моррис. — Ясно, что он держит сторону Карлейла, так что, видишь, тут не только спекулянты с лондонской биржи орудуют.
— Кто? Чарли Моран? — Динни выругался. — Ну, так ему надают по шее в следующие выборы. Уж мы позаботимся об этом. А ты послушай, что говорит Гарри Грегори, депутат от Северного Кулгарди, —
Динни порылся в своей пачке и извлек еще один измятый клочок газеты.
— Вот слушай:
«Неужели мы, при существующем у нас законоположении об эксплуатации рудных отводов, уступим россыпное золото крупным компаниям, прибравшим к рукам участки в семьдесят и даже сто акров? Такое положение противоречило бы всем нашим традициям, и я искренне надеюсь, что оно никогда не будет узаконено в нашей стране. Россыпное золото всегда считалось у нас достоянием старателей. Правительство, приняв закон о добыче золота, тем самым как бы заключило с ними договор, и договор этот не может быть нарушен без санкции парламента. Говорят, что право двойственного владения противоречиво и может отпугнуть капиталистов; но если мы будем предоставлять капиталистам все, чего бы они ни потребовали, если им достаточно будет выложить деньги, чтобы получить ничем не ограниченное право на все естественные богатства страны и бесконтрольную разработку их вне всяких трудовых норм и соглашений, тогда уж лучше давайте продадим им всю страну оптом, и пусть они вводят в ней рабский труд».
— Да я ведь и не отрицаю, что старатели по закону имеют право на россыпное золото, — ответил Моррис. — И всякому ясно, что наши золотопромышленники вкупе с иностранными предпринимателями стремятся прибрать к рукам естественные богатства страны. Но как вы можете этому помешать — вот в чем вопрос. Инспектор держит сторону айвенговского синдиката.
— Год назад, — сказал Динни возмущенно, — инспектор Дэвис заявил в Калгурли, что он «должен применять закон согласно данным ему инструкциям».
— Ну вот, уже тогда было видно, к чему дело клонится, — стоял на своем Моррис.
Динни и Крис застолбили участок на айвенговском отводе. Не потому, что Динни так уж хотелось работать на этом клочке земли, а потому, что он не мог оставаться в стороне от борьбы, которую старатели вели в защиту своих прав.
Когда министр горной промышленности спешно провел в парламенте поправку к статье 103 закона о добыче золота, это еще подлило масла в огонь. Новое постановление лишало старателей права рыть россыпное золото глубже, чем на десять футов. Если решение инспектора, ставшего на сторону синдиката, вызвало глухое возмущение, то действия министра, посягнувшего на исконные права трудового населения, взорвали старателей.
Старатели собрались в Рабочем клубе, который служил штаб-квартирой объединенного рабочего союза в поселке Боулдер. Большинство старых золотоискателей знало, какие права предоставляет им законодательство. Они должны были знать его, чтобы не дать себя в обиду. Стоило только сделать заявочные столбы не по размеру или еще в чем-нибудь нарушить установленные правила — и любой захватчик мог согнать старателя с его участка. А в последнее время головорезы, нанятые крупными компаниями, так и рыскали вокруг, вынюхивая, чем бы поживиться. Теперь этот новый натиск на права старателей грозил лишить средств к существованию тысячи людей. Это вызвало такую бурю негодования, какой не помнили старожилы прииска.