Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 25
Шрифт:
— Джек Росс — ваш друг и мой. Не разрешите ли угостить вас сигарой? И я вовсе не уверен, что обойду вас. Где мне против ваших природных преимуществ и шайки Тулли у вас за спиной.
Она прищурилась Предвыборная улыбка исчезла.
— О чем вы? — спросила она медленно. — Я независимый кандидат.
Мне предлагалось поджать хвост, но я воздержался.
— И вы думаете, я поверю? Клифф Мейерс торчит у вас за плечом и…
Договорить мне помешал официант. Мы заказали, каждый свое, и я хотел продолжать, но она перебила:
— Я правда хочу побыть одна!
И, поставив меня
Я положил ладонь на верхний край стекла.
— Минуточку! Это политика, и о вас судят по друзьям, которыми вы себя окружаете. А на первую встречу избирателями вы являетесь под крылышком Клиффа Мейерса.
— Но что тут такого? Мистер Мейерс настоящий джентльмен.
— И трогательно заботится о старушке матери. Он — человек без видимых средств к существованию на посылках у босса Тулли. Я, как и все в зале, решил, что босс поручил ему опекать желторотого кандидата.
— Неправда!
— Неужели? Вас поймали с поличным. А ваша версия?
Она прикусила губу.
— Я не обязана ничего вам объяснять.
— Безусловно. Но обстоятельства говорят сами за себя.
Она промолчала, и мы принялись за еду, игнорируя друг друга. Но когда она включила зажигание, я сказал.
— До вашего дома я буду ехать за вами.
— Благодарю вас, этого не требуется.
— После войны наш город стал небезопасен. Вечером молодой женщине не следует быть на улице одной. Даже Клифф Мейерс лучше, чем ничего.
— Поэтому я и позволила им… Поступайте как знаете!
Мне пришлось проскакивать на красный свет, но я держался за ней, точно пришитый, и не сомневался, что она поспешит войти к себе и хлопнуть дверью погромче. Однако она остановилась на краю тротуара и сказала:
— Благодарю вас, мистер Росс, что вы столь любезно проводили меня до дома.
— Не стоит благодарности. — Я поднялся с ней на крыльцо-веранду и пожелал ей доброй ночи.
— Мистер Росс, мне не так уж важно, что вы обо мне думаете, но босс Тулли ко мне никакого отношения не имеет. Я независимый кандидат.
Я промолчал, и она добавила:
— Вы мне не верите! — Большие красивые глаза заблестели от слез.
— Я ничего не утверждал, но я ищу какого-нибудь объяснения.
— Да что тут объяснять!
— Очень и очень многое! — Я сел на качели, украшавшие веранду. — Идите-ка сюда и объясните дедушке, почему вы решили выставить свою кандидатуру.
— Ну-у… — Она села рядом со мной, и на меня волнующе повеяло ее духами. Началось с того, что я не могла найти квартиру. Нет, не с этого, а гораздо раньше. На юге Тихого океана. Я мирилась с жарой и с насекомыми. Даже идиотизм армейских порядков меня не слишком раздражал. Но мы выстаивали очереди к умывальникам. Доходило до рационирования воды! Вот это меня бесило. Ночью я не могла заснуть от жары и ворочалась на койке, мечтая о ванной — моей личной ванной. Только моей! Глубокая ванна, полная воды до краев, и сколько угодно времени, чтобы нежиться в ней. Шампуни, маникюрные принадлежности и огромные пушистые полотенца! Я грезила, как запрусь в своей ванной. Как поселюсь в ней навеки. А потом я демобилизовалась…
— И?
Она пожала плечами.
— Единственная
— Ну а родной дом чем вам не угодил?
— Этот? Он принадлежит моей тетке. В ее семье семь человек. Я восьмая, а ванная одна на всех. Если я успеваю почистить зубы, это уже счастье. А сплю я на детской кровати вместе с восьмилетней двоюродной сестричкой.
— Вот как… Но это не объясняет, почему вы выставили свою кандидатуру.
— Именно что объясняет! Как-то дядя Сэм зашел в гости, а я вся кипела из-за жилищной проблемы и расписывала, что я сделала бы с конгрессом, и он сказал, так почему бы мне не заняться политикой? Я ответила: с радостью бы, будь у меня такая возможность. На следующий день он позвонил и спросил, не хочу ли я выставить свою кандидатуру на его место. И я ответила…
— Дядя Сэм? Сэм Джоргенс?
— Ну да. Вообще-то он мне не дядя, но я его знаю чуть не с пеленок. Я перепугалась, но он сказал, что бояться не надо — он будет помогать мне, советовать… Ну, я и выдвинула свою кандидатуру. Вот и все. Теперь видите?
Как не увидеть! Политическое чутье пасхального барашка. Только барашек мне, пожалуй, даст вперед сто очков.
— Ладно, — сказал я ей. — Но на одной жилищной проблеме далеко не уедешь. Как насчет привилегий газовой компании, например? И завода для переработки мусора? А налогообложение? Кому, по-вашему, следует поручить строительство аэропорта? Считаете ли вы, что вопрос о зонировании не следует слишком заострять? Как быть с шоссе?
— Я займусь жилищной проблемой. Остальное может и подождать.
Я насмешливо фыркнул.
— Ждать вам не позволят. Пока вы будете кататься на своем коньке, ловкачи подчистую оберут город — еще раз.
— Конек! Позвольте вам сказать, мистер Умник, что обрести дом — это для бездомного человека самое главное. Будь вы в таком положении, вам бы все представлялось иначе.
— Не горячитесь так! Я живу в прицепе с протекающей крышей. И всецело за широкую программу жилищного строительства. Но как вы будете ее осуществлять?
— Как? Ну, это уже глупо! Буду поддерживать меры по ее ускорению…
— Например? Вы считаете, что строительство должен вести город? Или частные компании? Выпускать ли нам облигации и открывать кредит? Ограничитесь ветеранами или поможете и мне? Только для семейных или не забудете и себя? Как насчет сборных домов? Насколько совместимо то, что вы намерены сделать, со строительными законами, принятыми в тысяча девятьсот одиннадцатом году? — Я перевел дух. — Ну так как же?
— Вы стараетесь меня уязвить, Джек!
— Да, стараюсь. Но я не перечислил еще и половины. И буду предлагать вам вести дебаты обо всем, начиная с собачьего налога и кончая патентованными покрытиями для мостовых. Честная чистая предвыборная кампания — и пусть победит достойнейший. При условии, что его фамилия — Росс.
— Я не соглашусь.
— И пожалеете. Мои мальчики и девочки на всех ваших встречах с избирателями будут засыпать вас ехидными вопросами.
Она смерила меня взглядом.
— Какая грязь!
— Вы же кандидат, деточка. И обязаны знать ответы на все вопросы.