Рассказы
Шрифт:
ВАРИАНТЫ ПЕРВОЙ ФРАЗЫ:
1. Здрям!
2. Прив!
3. Привет! (Это редко, это уже какой-то интеллигент.)
4. Ты кто?
ВАРИАНТЫ ОТВЕТА НА ПЕРВУЮ ФРАЗУ:
1. Здрям!
2. Ты кто?
3. Я тебя знаю?
4. Ты М или Ж?
ВАРИАНТЫ ВТОРОЙ ФРАЗЫ:
1. М!
2. Те скока?
3. Че не спишь?
4. Че седня так скушно тут?
ВАРИАНТЫ ОТВЕТА НА ВТОРУЮ ФРАЗУ:
1. А я Ж.
2. Пятнадцать,
3. Да из клуба вернулась спать неохота ща погоди кофе налью башка трещит.
4. Я тоже М обломись!
Со мной пытались знакомиться, я говорила, что мне 16, что хожу на фигурное катание, что парня нет и не было, но дальше беседовать было не о чем, потому что начинались либо пустые разговоры, либо похабные предложения.
Собственно, то, что Интернет — большая мусорка, не было для меня секретом, я заходила в чат пару раз, как на любой новый незнакомый сайт, и больше не собиралась там появляться, но однажды появилась девчонка, которая оказалась нормальной. Она нормально разговаривала, ее интересовало то же, что и меня, и главное — она не просто использовала (что для «чатлан» уже достижение), а идеально расставляла знаки препинания.
Наше знакомство началось так.
— Доброй ночи, — написала она, что после десяти минут пребывания в чате вызвало у меня культурный шок.
— Доброй, — ответила я.
— Я вижу твое имя (имя, имя, а не ник!!!) в колонке, но ты почему-то молчишь.
— Ты парень?
— Нет… Меня зовут Лика.
— Меня Аня. Очень приятно. Просто с кем и о чем здесь говорить?
— Это правда… Чем увлекаешься?
— Фигурным катанием… Стихами… музыкой.
— Что слушаешь?
— Русский рок, в основном, и классику. Немного альтернативы под настроение.
— Я тоже русский рок люблю. А ты кого именно?
— Кинчева старые альбомы, Цоя. Ну, всех наших.
— Согласись, ранние альбомы у них сильнее. Например «Энергия» у Кости.
— Естественно, потом — это уже самоповторение.
— Абсолютно согласна. Я стихи тоже пишу.
На этой фразе меня выкинуло из Интернета, и на следующий день я вошла в чат ночью в то же самое время, чтобы у девушки не было ощущения, что с ней распрощались в тот момент, когда она хотела почитать свои стихи. Она была там. Разговор продолжился, и Лика написала мне эти строки.
Я жду который год рассвета, Мне надоела эта мгла… И вспоминаю детства лето, Реку и дуба два ствола. Я бегала тогда так тихо, Меня не слышали, и я, Как будто древняя слониха, Жила в глубинах бытия.Чтобы не кривить душой и не огорчать ее, я сказала, что стихи очень «искренние». А она стала рассказывать свою любовную историю и спрашивать у меня совета, как поступить. История была непростая, связанная с «интимом», а я толком в этом не разбираюсь. Обычно, когда парни в чате пытались обсуждать эту тему, я отшивала их, но здесь было другое. Просто такая же девчонка, как и я, запуталась в личной жизни. И мы стали это обсуждать. Честно говоря, я поразилась, что Лика так искренне описывала самые откровенные моменты, но чувствовала ее переживания, надрыв — и пыталась помочь. Бедная Лика! Сколько ей пришлось перенести!
После месяца общения мне показалось, я так прикипела к своей новой знакомой, что она стала частью моей жизни. Телефона у Лики не было,
…Однажды Лика прислала мне новое четверостишие, по которому я поняла, что она растет как поэт:
Как раковину, приложи Меня к ушам и расскажи О том, что море замолчало, О том, что — тихо… От плеча Рукой взмахни, начни сначала, И ночь погаснет, как свеча.Настоящие стихи! Так она описала свое чувство к новому знакомому, их ночь вдвоем. Ему около тридцати (ужас, я не поверила сначала), но он — уникальный человек. Лика познакомилась с ним случайно, когда ездила одна на выходные (сумасшедшая!) в Питер.
Поздно вечером она шла по темному двору, к ней пристали хулиганы. Трое отвратительных парней уже сняли с нее джинсы (вот ведь, не стесняется мне рассказывать!), и тут появился Он. Схватка была жестокой. Хулиганы оказались не хлипкими подростками, а настоящими головорезами. Но этот, короче, парень — Андрей, бывший спецназовец (а также поэт, композитор и ученый, как потом оказалось) ввязался в драку, получил ножевое ранение и держал насильников до тех пор, пока не приехала милиция. Лика не стала подавать заявление, так как знала, что это только лишние нервы. Тем более все обошлось. Они пошли к Андрею домой, он накормил ее и уложил спать. Засыпая, она видела полки с книгами, похожие на полки в ее детской комнате.
Потом было утро, разговоры, легкие, увлекательные — как с ровесником. Именно — как. Потому что с ровесником как раз такого быть не может! Только по-настоящему взрослый человек поймет тебя, не будет грузить, с ним будет ИНТЕРЕСНО. И ему ничего от тебя не надо. Это была ее теория, ну и я так подумала и тоже в принципе согласна.
Ни тогда, ни через месяц, когда, сбежав от домашней тоски, Лика приехала к Андрею в гости, он не дотронулся до нее пальцем. А ночью она, сама не зная почему, попыталась его поцеловать, но он очень деликатно сказал, что слишком хорошо понимает свою ответственность в отношении юной девушки и не может пользоваться ее чувствами. Он для нее — «добрый, старший друг, который всегда поможет, все объяснит».
— Зла, — сказал он, — и так еще будет много в жизни. Тебе довелось родиться женщиной не в благополучной Европе, а здесь, среди продрогших дюн, среди бесконечных железных дорог, уходящих в неизведанную бездну Тихого океана, подобно тому, как хвост кометы уходит в космос и глядит оттуда печально вниз на нашу многострадальную Землю.
Двенадцатый порыв ветра с залива стих, холодок отпустил локти и икры, но еще задержался на мгновенье в простывшем носу. Тут же последовал тринадцатый порыв. Двери электрички распахнулись, и на платформу вышел человек. Не было никаких сомнений, что это — Андрей.
— Ну, привет, — сказал Игорь, — извини, пожалуйста, замерзла?
— Привет… Вы… Андрей?
— Андрей, — сказал Игорь и улыбнулся так, что сердце растаяло. Да, он выглядел очень взросло, но глаза у него не менялись уже, наверное, лет двадцать.
— А ты — Аня… Замерзла? — спросил он и с настоящей, неподдельной заботой оглядел голые, в мурашках плечи. Слегка дотронулся рукой. Стало тепло. — Пойдем?
Они пошли вглубь посадок, в сторону залива, к тем уникальным местам, о которых он рассказывал, туда, где интересно, прочь от цивилизации. Туда, где нет людей.