Рассказы
Шрифт:
Когда трое дюжих парней приехали за холодильником, Джек весело улыбнулся. Холодильник был ему совершенно не нужен. С тех пор как Джек освободился от рабства труда, ему нечего было класть в холодильник. Белоснежный красавец теперь только занимал место и время от времени навевал мучительные воспоминания.
Джек пытался устроиться на другую работу, но безуспешно. Когда он говорил, что голоден, его считали юмористом. Бедность и голод уже давно исчезли из официальной статистики. Это неприятные слова и понятия, пусть ими занимаются статистики слаборазвитых стран.
За два месяца дом Джека Гаррисона опустел. Теперь у него оставалось
— Я не знаю такой компании, — устало сказал Джек.
— Неужели? Это странно. И тем не менее вы купили у нас более года тому назад всемирно известный аппарат Храп-Шип, идеально заглушающий самое грубое храпение.
— Вы правы, мисс, теперь я вспомнил. Я продал его.
— Как продали? Но вы ведь не уплатили последнего взноса. Джек поглядывал на юную посланницу бизнеса. Она была похожа на пасхальное яйцо, красиво раскрашенное снаружи, но внутри чересчур крутое.
— Да, да. Я его продал, — с тихим вздохом промолвил Джек. — Никто больше не отпускает мне в долг еды… Вот я и продал Храп-Шип. К тому же мне ни разу не пришлось воспользоваться вашим глушителем. Я, видите ли, никогда не храплю.
Очаровательная представительница фирмы записала что-то в свой блокнот и сказала бесчувственным голосом:
— Мистер Гаррисон, вы совершили серьезное преступление. Вы продали аппарат, являющийся пока что собственностью нашей компании. Мы заявим в полицию. Так или иначе вам придется ответить за грубый обман. Выбирайте сами…
— Я выбираю электрический стул! — перебил ее Джек, просияв счастливой улыбкой.
Женщина бросила на молодого героя очаровательно наивный взгляд и вдруг спросила:
— Кстати, о стуле. Это кресло принадлежит вам?
— Да, — ответил Джек. — Я получил его к свадьбе в подарок от друзей. Другого имущества у меня нет.
Женщина внимательно осмотрела изящное новое кресло с модной обивкой и сказала:
— Мы реквизируем его взамен принадлежащего нам прибора. Будьте любезны, возьмите кресло и следуйте за мной. Если вздумаете возражать, я позову полицию.
— Телефон выключен за неуплату…
— Это неважно. Я могу крикнуть в окно.
— Не стоит. Я пойду с вами.
Джек понес кресло, но едва лишь они вышли на лестницу, как двое неизвестных преградили им дорогу.
— Куда вы тащите это кресло? — строго спросил мрачный субъект, которого Джек видел как-то в церкви во время благотворительной распродажи, там он ходил с кружкой, собирая пожертвования.
— В Национальный институт по борьбе с шумом.
— Ясно. Отдайте кресло. Оно было куплено в рассрочку в мебельном магазине Диттлер и Сын, но сделан лишь первый взнос. По истечении срока мы кресло забираем.
— Но мне его подарили на свадьбу, — пытался было объяснить Джек.
— Это не меняет дела, — отвечал неумолимый посланец мебельной фирмы.
— Я первая реквизировала это кресло, — вмешалась хорошенькая представительница Храп-Шипа.
Положение осложнялось. С торжествующей улыбкой Джек следил за разгорающимся конфликтом. Вдруг, улучив момент, он выскочил на улицу и удачно затерялся в непрерывном людском потоке. Со всех сторон, полыхая разноцветным электрическим пламенем, неслись на него убедительные приметы высокого жизненного уровня: колоссальные фейерверки
И тут Джек впервые покривил душой и нарушил закон. Воспользовавшись чужим именем, он купил в кредит в какой-то скобяной лавочке железный ломик-гвоздодер. Так как газ в его квартире был выключен за неуплату, Джек вломился на кухню к соседям и там открыл газовый кран.
Дальние родственники похоронили Джека Гаррисона в рассрочку и поставили на его могиле камень, купленный в рассрочку, на котором была высечена красивая мемориальная надпись:
Он умер молодым и счастливым, оставив в память о себе сотни неоплаченных счетовСерьезное дело
Когда человек карается сосредоточиться на чем-нибудь, он как бы отгораживается от всего окружающего. Надеюсь; мне не понадобится в подтверждение сказанного приводить сложные доводы психологов, ознакомление с которыми потребовало бы не менее двух дней спокойного, сосредоточенного труда. Скажу только, что, если, к примеру, зубной врач не сосредоточит все свое внимание на определенной точке зуба, он рискует разворотить пациенту полщеки.
Я только-только было отгородился от окружающего и сосредоточился на творческой задаче, как вдруг у входной двери раздался отчаянный звонок. Если бы я лишь недавно достиг совершеннолетия и вышел из-под опеки, я бы, вероятно, столь же резко и впечатляюще выругался, поскольку такой сильный и неприятный внешний раздражитель, наверное, показался бы мне возмутительным. Но так как я уже немало пожил и повидал на этом свете и по возрасту сам гожусь в опекуны, то я отнесся к звонку с мудрым спокойствием. Ведь он вполне мог означать и нечто приятное: денежный перевод, поздравительную телеграмму — да мало ли что.
Итак, я прервал мой драгоценный творческий процесс и пошел отворять дверь. На лестничной площадке стояли два маленьких богатыря, молочные зубы которых привыкли вести ежедневную борьбу с мороженым и конфетами. Один богатырь был ростом с мой зонтик, другой чуть поменьше.
— Дяденька, есть у вас ненужная бумага? — бодро спросил тот, что с зонтик ростом.
— Нет, кажется, нет…
— Совсем ничего?
— Надо посмотреть. Заходите! Ребята, не робея, вошли в мой кабинет.
— Как тебя зовут? — спросил я старшего.
— Меня зовут Илкка.
— Ах, Илкка! Сколько же тебе лет, Илкка?
— Шесть. А это мой младший брат.
— Младший? А сколько ему?
— Я не знаю. Кале, тебе сейчас сколько?
— По кррайней мерре четырре. Узе.
Покончив таким образом с формальностями, я стал собирать газеты и журналы со столов и с полок и сваливать их в кучу на пол.
— А с картинками у вас нет? — спросил Илкка.
Нашлись, конечно, и с картинками. И молодые люди вместо того, чтобы связывать печатную продукцию в пачки, удобные для переноски, тут же легли на пол и стали смотреть картинки. Так продолжалось полчаса, что можно считать, по-моему, достаточным сроком для испытания нормального терпения. Я решил поторопить молодых людей. Тут Кале вскочил с таким видом, как будто он вдруг вспомнил о чем-то важном.