Рассказы
Шрифт:
— Генерал, там вы жить не сможете, первая же буря разнесет ваш дом.
— Это вас не касается, выделяйте участок, а снесет мой дом или нет, это моя забота.
Они пожали плечами, но участок выделили. Он был человек неглупый. Своими руками, а иногда и нанимая строителей, он построил двухэтажный дом, который со стороны моря был защищен мощной бетонной волноотбойной стеной. Позади дома он разбил большой мандариновый сад. Для этого пришлось снять около полуметра грунта, чтобы убрать засоленный песок. В результате его сад оказался значительно ниже окружающей местности, и в нем начали скапливаться дождевые воды. От этой беды его избавил Алексей Павлович, который был опытным геологом. Он пробурил на территории сада несколько поглощающих скважин, в которые стала уходить вся ненужная вода.
Дом был окрашен в белый цвет и местное
Прошло несколько лет, и однажды, находясь в Сочи, я решил повидать Алексея Павловича. Он меня встретил и на своей машине привез на виллу. Он с гордостью показывал мне дом, волноотбойную стену, сад, поглощающие скважины, а также двух овчарок, охранявших его владения от многочисленных бомжей, которые, в поисках тепла, в зимние месяцы обосновывались на улицах и пляжах Сухуми.
— А где же обезьянка? — спросил я.
И тут Алексей Павлович рассказал мне странную историю.
— Когда я еще в африканской стране, купил маленькую обезьянку, она как и все обезьяны была страшно непоседлива, приходилось ее выпускать в сад дома, в котором мы жили и который был обнесен высокой стеной, что позволяло надеяться, что она не убежит. Впрочем, она к нам очень быстро привыкла и попыток убежать не делала. Однажды, когда она была в саду, я пошел привести ее домой, пора было ее кормить: детеныши обезьян как дети, с той только разницей, что ребенку можно что-то сказать, а тут словами объяснить невозможно, хотя позже нам стало казаться, что она прекрасно понимает все, что мы говорим. Я обнаружил, что она играет с каким-то, видимо найденным ею в саду, предметом. Отдавать она его не хотела, страшно кричала. Но я все же забрал его и рассмотрел. Это оказался золотой медальон. Как он попал к нам в сад — я даже представить себе не могу. Но обезьянке он очень понравился, она кричала и билась до тех пор, пока не заполучила его обратно. Я решил, что раз уж она его нашла, то пусть и держит медальон у себя. Чтобы ей не приходилось все время держать медальон в руке, я надел его на цепочку и с тех пор наша обезьянка постоянно носила его на шее. На таможне проблем не возникло, таможенники были так заняты вопросом оформления перевозки обезьяны, что медальона и не заметили.
Иногда мы ездили проведать нашу городскую квартиру, оставляя нашу виллу на собак. Оставалась там и наша обезьянка. Однажды, когда мы вернулись после такой поездки, то обнаружили, что на дачу забрались воры. Собак они убили, украли много вещей, в том числе сорвали с шеи обезьянки золотой медальон. Сама обезьянка была легко ранена, но вскоре рана зажила.
Когда-то сотрудник Обезьяньего питомника в Сухуми, к которому мы не раз обращались, когда с нашей обезьянкой возникали какие-либо проблемы, рассказал мне такую историю. Однажды там решили провести опыт. Молодую самочку шимпанзе пересадили из клетки, где она жила со своим самцом, который ее очень любил, в другую клетку, к другому самцу. Клетки стояли рядом и первый самец мог видеть все, что делается в соседней клетке. Он бросался на решетку, рычал, выл. А через несколько дней с ним случился инфаркт. Так что обезьяны, оказывается, очень чувствительные животные, даже чувствительнее некоторых людей.
Наша обезьянка беспрерывно обыскивала квартиру, выла, плакала как ребенок, и мы понимали, что она ищет свой медальон. Я купил ей другой медальон, но она на него и смотреть не захотела. Она стала плохо есть, начала худеть и, в конечном итоге, заболела и умерла. Жить без своего медальона она не смогла. Вот такая странная история.
В 1990-х годах между Грузией и Абхазией началась война. Из Абхазии бежали не только грузины, но и многие русские. Судьбу Алексея Павловича, его жены и их «Белой виллы» я, к сожалению, не знаю.
Дырка в талоне
Как-то мне надо было поехать на картфабрику, которая располагалась на окраине Баку в так называемом «Белом городе». Это очень далеко от проспекта Строителей, где находилось Управление геологии Азербайджана, в котором я работал, и добираться туда на общественном транспорте заняло бы не меньше чем пару часов.
— Ты что ж, не видел, что горит красный?
— Прекрасно видел, — ответил Ахмед, — я специально поехал на красный свет.
— Ты что, сошел с ума? Мы же попадем в аварию!
— Не попадем, я не слепой! А дело вот в чем: сегодня утром, когда я ехал на работу, меня остановил гаишник. Зачем остановил, я не знаю, я ничего не нарушал. Но им тоже кушать надо, это я понимаю. Для таких случаев у меня в машине в бардачке лежит набор ассигнаций — пять рублей, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто. В зависимости от обстоятельств я выбираю ту или иную купюру, вручаю ее гаишнику и еду дальше. А сегодня этот тип потребовал мои права и не успел я ему дать «на лапу», как он пробил мне дырку в талоне. Я ужасно разозлился, ведь я ничего не нарушал, я ему сказал, раз ты мне пробил дырку, я принципиально сегодня сделаю десять нарушений. Сейчас, когда я проехал на красный свет — это было только шестое нарушение, так что осталось еще четыре. Готовься!
Меня такая постановка вопроса очень удивила:
— Во-первых, твой гаишник тебя не видит и никогда не узнает, выполнил ты свое дикое обещание или нет, во-вторых, ты можешь попасть в аварию и тогда у тебя будет дырка не в талоне, а в голове! И в-третьих, из-за тебя могут пострадать невинные люди, которые не имеют никакого отношения к твоим счетам с гаишником! И, наконец, в-четвертых, что будет, если тебя снова остановит за нарушение новый гаишник, который пробьет еще одну дырку в твоем талоне? Будешь делать еще не четыре, а четырнадцать нарушений? А потом тебе пробьют еще одну дырку и число нарушений, которые ты будешь делать, еще возрастет на десяток и так бесконечно? Ты мне напоминаешь известное анекдотическое выражение: «Назло кондуктору — возьму билет, пойду пешком!» Ты, конечно, хозяин сам себе, но у меня совершенно нет охоты в лучшем случае отлеживаться в больнице, а в худшем — отправиться на кладбище!
К счастью, мое пророчество не сбылось: Ахмед, не откладывая в долгий ящик, сделал по дороге еще четыре нарушения правил дорожного движения, его никто не остановил, и мы, побывав на картфабрике, благополучно вернулись обратно в Управление геологии. Но больше я старался с Ахмедом на машине не ездить. Если он хочет, пусть развлекается подобным образом сам!
Таможня
Все, кто эмигрировал из Советского Союза, кто затем в 1990-х годах посещал Россию, хорошо помнят, что представляла собой российская таможня. Колоссальное количество самых удивительных запретов, вытряхивание вещей из чемоданов, конфискации, придирки и провокации. Когда в 1989 году мы собирались выезжать из Союза, те, кто уехал раньше, объяснили нам, что вывозить драгоценные камни, золотые изделия (кроме очень тонких колечек), книги, изданные до 1941 года, картины, а также любые серебряные изделия с чернением не разрешается. Приходилось все продавать, хотя куда истратить полученные деньги было непонятно — магазины стояли пустые. От родителей нам достались различные ювелирные изделия, кое-что мы купили в разное время сами. Так как мы надеялись, что хоть в Москве можно будет что-нибудь купить на вырученные деньги, то повезли все ценности в Москву. И когда уже были найдены покупатели и должна была состояться сделка, нам сказали, что таможенные правила изменились и теперь многое можно вывозить. Чтобы получить точные сведения, я отправился в Таможенное управление. Там произошел такой разговор:
— Это правда, что теперь можно вывозить из СССР золото, серебро, бриллианты и другие драгоценные камни?
— Можно, но только в одном экземпляре.
— Что это значит?
— Ну, вот, если у вас два кольца с одним бриллиантом, то можно вывезти только одно.
— А если одно кольцо с одним бриллиантом, а второе — с двумя?
— Это разные вещи, значит можно вывозить!
— А как быть с серебряными ложками, их ведь двенадцать и все они совершенно одинаковые?
— Нельзя, можно вывезти только одну ложку.