Рассказы (-)
Шрифт:
Я не желал слушать.
– Друзья!
– я сказал.
– Ты знаешь, как я к тебе отношусь. И всегда относился. И ты, пожалуйста, не думай...
Она потрепала меня по плечу... я забыл этот жест.
– Ну, ну, - сказала она.
– Мамочка все знает. И мы в самом деле друзья, Дэн. Так что...
– Я был дураком.
Синие глаза ее посмотрели на меня твердо.
– Мы все были дураками, - сказала она.
– Даже Лайза. Первое время я ее ненавидела. Я желала ей плохого. Ну, не самого плохого. Пусть узнает, что ты не можешь пройти мимо криво повешенной картины и не поправить ее, пусть услышит от тебя в сотый раз: "На одной ноге далеко не ускачешь". Такие мелочи,
– Если бы ты приучилась затыкать бутылку пробкой, - сказал я.
– То есть не чужой, а ее пробкой. Но...
– Я затыкаю! Нет, кажется, никогда не приучусь!
– И она засмеялась. Потом взяла меня за руки.
– Странно, странно, странно. И странно, что все прошло, что мы друзья.
– Все прошло?
– Ну, конечно, не все, - сказала она.
– Все, наверно, никогда не пройдет. Как мальчики, которые водили тебя на танцы. И есть дети, и не можешь не вспоминать. Но - прошло. Было, и мы потеряли. Я должна была сильнее драться - не дралась. А потом, мне было ужасно обидно, и я ужасно злилась. Но с этим я справилась. И теперь мой муж - Джерри. И не отдам его и Джерри-младшего ни за что на свете. Единственное, что меня иногда огорчает, - ему досталось меньше, чем он заслуживал. Все-таки он мог жениться... на ком-нибудь другом. Но он знает, что я его люблю.
– Еще бы, - сказал я довольно натянуто.
– По-моему, ему неслыханно повезло.
– Нет, Дэн. Это мне повезло. Надеюсь, что сейчас, пока мы говорим, рентгеновский снимок миссис Поттер окажется хорошим. Джерри замечательно над ней потрудился. Но всегда волнуется.
– Передай ему привет, - сказал я.
– Передам. Знаешь, Дэн, он хорошо к тебе относится. Очень хорошо. Кстати, как твой бурсит? Придумали новое лечение - он велел спросить тебя...
– Спасибо, - сказал я.
– Все рассосалось.
– Слава богу. Но пора бежать. Когда приезжаешь из пригорода, непременно надо за покупками. Передай Лайзе привет, жаль, что я ее не застала. Ее ведь нет?
– Нет. Она огорчится, что разминулась с тобой... не останешься до коктейля? Она обычно возвращается к этому времени.
– Очень заманчиво, но не могу. Джерри-младший потерял одну черепаху, надо купить ему взамен. Не знаешь, где тут хороший зоомагазин? Хотя могу у Блумингдейла - мне все равно за покупками.
– Хороший есть на Лексингтон авеню, пройти два квартала. Но раз ты собралась к Блумингдейлу... Что ж, до свидания, Салли. Счастливо.
– Счастливо, Дэн, до свиданья. И не будем огорчаться.
– Не будем.
– Мы пожали друг другу руки.
Провожать ее на улицу не имело смысла, кроме того, мне надо было позвонить в контору. Но прежде чем позвонить, я выглянул в окно - Салли как раз садилась в такси. Когда человек не знает, что ты на него смотришь, он выглядит как-то по-другому. Я представлял себе, какой ее видят остальные: уже не молодая, не та Салли, на которой я женился, и даже не та, с которой мы беседовали всю ночь в остывшем доме. Милая замужняя женщина, которая живет в Монтклере, жена врача; милая женщина приехала за покупками в новой весенней шляпке, с проездным билетом в сумочке. У нее была беда в жизни, но она справилась. И перед тем как уехать на поезде, она сядет на станции на высокий табурет и выпьет содовой с мороженым и шоколадом - а может быть, теперь она туда не заходит. В сумочке у нее полно вещиц, но я не знаю, каких именно, и от каких замков у нее ключи. А если она будет умирать, меня вызовут, потому что таков этикет. То же самое, если умирать буду я. У нас что-то было, и мы потеряли, как она выразилась, - и осталось только это.
Теперь она - просто милая
Вот почему мне хотелось с тобой поговорить. Я не жалуюсь, и я не из тех, у кого шалят нервы. Я просто хочу понять... хочу разобраться. И порой это вертится, вертится в голове. Ведь хочется что-то сказать детям, особенно когда они подрастают. Да, я знаю, что мы им скажем. Но достаточно ли этого?
Когда у нас гостят Бад и Барбара, живем мы, в общем, дружно. Особенно с Барбарой - она очень тактичная и обожает близнецов. Теперь они подросли, и стало как-то легче. И все же время от времени происходит что-то такое, отчего задумываешься. Прошлым летом я взял Барбару с собой на яхте. Ей шестнадцать, и она очень славная девочка - не потому, что она моя дочь. В этом возрасте дети часто бывают колючими, а она - нет.
Ну, мы разговаривали, и, естественно, хочется знать, какие у твоего ребенка планы. Бад решил, что станет врачом, как Макконеги, и я не имею ничего против. Я спросил у Барбары, собирается ли она приобрести профессию, а она сказала, что, пожалуй, нет.
– В колледж-то я пойду, - сказала она, - и, может быть, несколько лет поработаю, ну, как мама в свое время. Но никаких особых талантов у меня нет. Я могла бы себя обманывать, папа, но не хочу. Мое дело, наверно, быть женщиной - дом, дети.
– Ну что ж, по-моему, правильно, - сказал я с весьма отеческим чувством.
– Да, - ответила она.
– Я люблю детей. Знаешь, я, наверно, выйду замуж пораньше - для опыта. С первого раза может не получиться, но кое-чему научишься. А со временем найдешь того, с кем можно связать жизнь.
– Так вот как теперь у современных молодых женщин?
– сказал я.
– Ну конечно. Почти все девочки так считают - мы обсуждали в школе. Конечно, иногда это получается совсем не скоро. Как у мамы Элен Гастингс. В прошлом году она вышла замуж в четвертый раз - но какой же он симпатичный! Когда я была у Элен в гостях, он всех нас повел на утренник - мы просто помирали. Он, конечно, граф, и у него потрясающий акцент. Не знаю, хотела ли бы я за графа - но забавно, наверно, когда у тебя на носовых платках маленькие короны, как у мамы Элен. Что с тобой, папа? Ты шокирован?
– Не льстите себе, мадемуазель. Меня пытались шокировать профессионалы, - сказал я.
– Нет, я просто задумался. Что, если бы... если бы мы с твоей мамой не разошлись? Как бы тогда ты на это смотрела?
– Но вы ведь разошлись, правда?
– сказала она без всякой обиды, совершенно спокойно.
– Понимаешь, теперь почти все расходятся. Не волнуйся, папа. Мы с Бадом все понимаем - боже мой, мы уже большие! Конечно, если бы вы жили с мамой, - с готовностью согласилась она, - я думаю, это было бы очень мило. Но тогда у нас не было бы Мака, он знаешь какой симпатичный?
– а у тебя не было бы Лайзы и близнецов. И потом, ведь все у нас устроилось? Нет, конечно, я совсем не против, чтобы получилось с первого раза, если будет не очень нудно и мрачно. Но надо смотреть на жизнь трезво, ты же понимаешь?
– Смотреть трезво!
– сказал я.
– Черт возьми, Барбара!
И запнулся - что тут надо говорить?
Такая вот получается история, и если у тебя есть готовая шпаргалка подкинь мне. Так мало людей, с которыми можно поговорить, - вот в чем беда. Нет, все очень милы, но это не совсем то, что надо. А если чересчур задумываешься, начинаешь ударять по коктейлям. И это слишком большая роскошь - пьяницей я никогда не был.
Единственный вопрос - когда это может кончиться и кончится ли? Вот единственное, что меня пугает.