Рассказы

Екимов Борис Петрович

Николай расстроился, ожесточился. Ставил он ноль за нолем, курил и вдруг почуял пристальный пронзительный взгляд. Оглянулся - точно. Сосед Фомич на лестнице притаился и глядел круглыми испуганными глазами.

Николай досадливо крякнул:

– Чего тебе?

Фомич настороженно огляделся и спросил шепотом:

– Ты от кого? От наших али...
– качнул он головой в сторону.

– От Турции, - сказал в сердцах Николай.

Фомич его шутки не принял. Так же испуганно, с оглядкой

он прошептал:

– За это дело у нас тут двоих поймали, после войны.

– Шпионов, что ли?

Фомич молча кивнул головой.

– Чего ж они тут узнавали?
– спросил Николай.
– Сколь твоя коза катяхов сыпанула?

– Это не нам знать, - развел руками Фомич. Он так на лестнице и стоял: ни вверх, ни вниз. А неловко было.

– Слазь, - сказал ему Николай.
– Пошли покурим.

Чего зря дальше считать, дело ясное. А соседу нужно было объяснить, чтобы сдуру не подумал лишнего. К тому же и посоветоваться. Фомич в свое время техникум кончил, работал мастером.

Уселись во дворе, возле кухни, на солнышке. Тепло было и хорошо, куры татакали.

– Ты про Антарктиду знаешь?
– для начала спросил Николай.

– Конечно, - ответил Фомич.
– Южный полюс.

– Так вот там, при жгучих морозах, до шестидесяти, я сам слыхал, люди ищут полезные ископаемые. Да Антарктида хрен с ней, там лишь ищут. А в Норильске, на Крайнем Севере, у меня сват работает. Сват Алексей.

– Это какой?
– спросил Фомич.

– Валентины брат, двоюродный. Под землей там сидит, при вечной мерзлоте металл добывает. Большие деньги, но не каждый рискнет. А на болотах, думаешь, лучше, в Тюмени? Служил там, видал, как нефть достается. Даже в море забрались с этими вышками. Мода такая пошла по всем морям. Лезут, роют, вверх дном все переворачивают. Ставлю вопрос: для чего?

– Как для чего?
– ответил Фомич.
– Техника, Не хватает.

– Значит, не хватает?
– спросил Николай.
– А вот у меня тут другое, вынул он свой листок и помахал у Фомича перед носом.
– Мы рвемся, уродуемся в вечной мерзлоте, выковыриваем оттуда, землю губим... По телевизору вчера глядел? Вот так. До Антарктиды добрались, в океаны залезли. На Луну! Помнишь, тоже показывали. Она там пробурила, я видел, такая вот штуковина откидывается, - примерно показал рукой Николай.
– Пробурила и назад, на землю. Значит, к другим планетам подбираемся, чтоб там разжиться. А зачем?
– снова поставил он вопрос.
– Зачем столько металла, нефти? Костю Манякина катать? Так ему для здоровья бы рысью. Полезней.

– Это ты загибаешь, - отмахнулся Фомич.- У охотсоюза две машинешки.

– Провел эксперимент,- твердо сказал Николай.- Ты - свидетель живой. Вот. Все на ладошке. Порожними

машины гоняем. Гляди, - разложил он листок и объяснил про крестики и нолики.

Фомич серьезно изучил, прикинул и спросил:

– Может, случайность. Может, у них какой...

– Парад, что ли?
– хмыкнул Николай.

– Не парад, а к техосмотру готовятся...

– Не, это - тухта. К техосмотру в гараже готовятся. Да я и вчера считал. Не записывал, а считал. Та же петрушка.

– Это ты другой день наблюдаешь?

– Да. Вчера я вроде случайно. Я ж не думал. В голову не приходило. А видишь как? И это, возможно, в областном и всесоюзном масштабе. А, может, и в мировом,- снизил он голос.
– Понял?

Посидели. Потолковали. Фомич все правильно понял. И Николай пошел его проводить, со своего двора.

Они за калитку вышли, а напротив, через улицу, разворачивался ЗИЛ. Развернулся и встал. Из своего двора вышел Павел Коротков, он что-то нес в руках, завернутое.

– Куда?!
– крикнул ему Николай.

– Часы в мастерскую повез. Встали, - отозвался Павел и в кабину полез.

Машина запылила. Николай с Фомичем переглянулись.

– Будильник на пятитонке возим, - сказал Николай.- Понял? Тут никаких планет не напасешься. Ни своих, ни чужих.

Проводив соседа, он снова на крышу полез, доделывать. Но уже по сторонам не глазел, все было понятно.

А потом прилег отдохнуть. И задремал. Приснился ему удивительный сон. Снились шахты, рудники, хоть он их сроду и не видал никогда, но представлялись какие-то подземелья. Там работали люди, изо всех сил трудились. Пот с них градом. И много, много людей. Словно муравьи, черные, грязные. И усталые, аж жалко. А наверху, по земле, ехал мордатый Костя-председатель охотсоюза. Ехал он в КамАЗе, но почему-то не в кабине, а в кузове на мягком стуле. Прямо посреди кузова стул стоял, и Костя на нем восседал, красномордый, довольный. И что интересное, сзади, за машиной, прицепы громыхали, один за другим. Тоже пустые. И тоже со стульями, на каждом громыхали, и конца им не было.

От такого видения Николай проснулся. Проснулся, подумал и решил: надо писать прямо в Кремль. Потому что возможно... Да не возможно, а точно. Там, в Москве, про это не знают. Вполне понятно. У них просят машины, они дают, увеличивают темп Они на честность надеются. А такие начальники, как Костя, они полсвета под себя подберут и будут еще канючить: "Дай да дай..."

Николай сел писать. Два листка накатал. Начал по-ученому: "Мною произведен эксперимент..." Слово не совсем подходящее, но должно было зацепить.

"Мною произведен...", и все по порядку. И листок приложил с крестами и ноликами, для подтверждения.