Рассказы
Шрифт:
– Зря вы их оставили одних - темень-то какая.
– Женщина нахмурилась.
– На дороге такие безобразия творят - жуть.
– Мне, пожалуй, лучше побыстрее вернуться к ним.
– Я старался выглядеть честным, а почему бы и нет: ведь если не считать, что Черил не спит, а Эдна мне не жена, все - чистая правда. Правда обязательно сослужит службу, если только дать ей ход, а я хотел, чтобы она сослужила мне службу.
– Я заплачу за звонок, - говорю.
– Поднесите телефон к порогу, и я позвоню отсюда, где стою.
Женщина снова всмотрелась в меня так, словно хотела сама доискаться
– Мистер Мидлтон, вы меня не ограбите?
– и улыбнулась, будто это мы промеж себя шутим.
– Другим разом, - говорю - и улыбнулся, непритворно улыбнулся.
– Сегодня я что-то притомился. Как-нибудь другим разом.
– В таком случае мы с Террелом разрешим вам позвонить от нас, хоть папы и нет дома, верно, Террел? Это мой внук - Террел-младший.
– Она положила руку на голову мальчонки и посмотрела на него.
– Террел ничего не скажет. А если б и сказал, он разрешил бы вам позвонить. Он славный мальчонка.
– Открыла сетчатую дверь, и я вошел.
Трейлер был большущий, ковер на полу новый, диван новый, гостиная просторная - прямо как в настоящем доме. Из кухни пахло чем-то сытным, вкусным, и трейлер казался не времянкой, а новым уютным домом, куда только что въехали хозяева. Мне доводилось жить в трейлерах, но что это были за трейлеры - чисто улиткин домик: комната одна, никакой тебе уборной, в них и душно, и тягостно, но я-то думал, может, это только мне в них тягостно.
В комнате стоял большой телевизор "Сони", на полу разбросаны игрушки. Междугородный автобус был мне знаком: я раздобыл такой для Черил. Рядом с телефоном стояло новое кожаное кресло со скамеечкой для ног, негритянка знаком показала мне, чтобы я сел, звонил, и дала телефонную книгу. Террел принялся перебирать игрушки, а женщина, покуда я звонил, сидела на диване, смотрела на меня и улыбалась.
В книге значились три таксомоторные компании, телефоны разнились всего на одну цифру. Я набрал по порядку все три номера, ответил лишь последний, причем поименовался названием второй компании. Я сказал, что нахожусь на шоссе, не доезжая автомагистрали, и что мою жену с ребенком надо отвезти в город, а насчет буксировки я договорюсь позже. Покуда я объяснял, где нахожусь, я выискал название буксирной службы - на случай, если таксист поинтересуется.
Когда я повесил трубку, негритянка все еще сидела и смотрела на меня точь-в-точь так, как всматривалась в темноту, так, словно доискивалась до правды. И при всем том улыбалась. Чему-то она радовалась, и я напомнил ей об этом.
– Славный у вас домик, - говорю и откинулся в кресле, а в нем все равно как за рулем "мерседеса": век бы с него не встал.
– Этот дом не наш, мистер Мидлтон, - говорит она.
– Это дома компании. Они сдают их нам, можно сказать, за так. А у нас свой дом есть, в Рокфорде, в Иллинойсе.
– Так это ж хорошо.
– Что ж хорошего, мистер Мидлтон, раз приходится вдали от дома жить, правда, мы здесь всего три месяца пробудем, и нам станет полегче, когда Террел-младший в свою, особую, школу пойдет. Сына-то нашего убили на войне, его жена сбежала, а Террела с собой не взяла. Нет-нет, не беспокойтесь.
– Она сложила руки на коленях и умильно улыбнулась. Симпатичная женщина, розово-голубое цветастое платье ее толстило; такой женщине на таком диване в самый раз сидеть. Сразу видно - добрая душа; меня обрадовало, что она не озлобилась, живя с больным мальчонкой в таком месте, где никому в своем уме и минуты по своей воле не прожить.
– А где вы живете, мистер Мидлтон?
– вежливо так спрашивает она, и улыбка у нее все такая же сожалительная.
– Мы с семьей сейчас переезжаем, - говорю.
– Я офтальмолог, мы возвращаемся во Флориду - я оттуда родом. Думаю завести практику в каком-нибудь городке, где круглый год теплынь. В каком, еще не решил.
– Флорида - хорошее место для жизни, - говорит она.
– Я так думаю, Террелу бы там понравилось.
– Можно вас кое о чем спросить?
– говорю.
– Почему бы и нет, - говорит.
Тут Террел давай возить по экрану телика свой автобус и так его исцарапал, что каждому, кто будет телик смотреть, царапина бросится в глаза.
– Террел, сынок, не надо, - говорит она и голоса при том не повысила. А Террел знай возит автобус по экрану, и она опять мне улыбнулась так, будто кому-кому, а нам с ней много чего плохого довелось испытать. Только я знал, что Черил нипочем не станет портить телевизор. Она умеет ценить хорошие вещи, а Террел нет, и мне стало эту славную женщину жалко.
– О чем же вы хотели спросить?
– говорит она.
– Что на этой фабрике - или чего там, позади трейлеров, где огни горят, делают?
– Золото добывают, - говорит и улыбнулась.
– Что-что?
– спрашиваю.
– Золото, - говорит негритянка и улыбнулась; да она, почитай, все время, что я у них пробыл, улыбалась.
– Здесь добывают золото.
– Вон там вон добывают золото?
– говорю и указал пальцем.
– Каждую ночь и каждый день, - и улыбнулась; видать, рада этому радешенька.
– Ваш муж там работает?
– спрашиваю.
– Он пробирщик, - говорит она.
– За качеством следит. Работает три месяца в году, остальное время мы живем дома, в Рокфорде. Нам этой работы долгонько пришлось дожидаться. Мы рады были, что внучек живет у нас, но, по правде сказать, я не против, чтобы он уехал. Нам сейчас самое время начать жизнь по-новой, - и она улыбнулась во весь рот мне, потом Террелу - тот ненавистно зыркнул на нее с пола.
– Вы говорили, у вас есть дочь. Как ее зовут?
– Ирма Черил, - говорю.
– По моей матери.
– Славно-то как. И она у вас ко всему еще и здоровенькая. По вас сразу видно.
– Она жалостливо посмотрела на Террела-младшего.
– Мне, похоже, повезло.
– До поры до времени. От детей, от них как радость, так и горе. Мы, покуда муж не получил работу здесь, на золотом руднике, бедовали. А теперь, когда Террел уедет в школу, мы помолодеем.
– Она встала.
– Как бы вам такси не упустить, мистер Мидлтон, - говорит и пошла к двери, но не для того, чтобы меня выпроводить. Учливости ей было не занимать.
– Если нам вашу машину не видно, таксисту и подавно.