Рассказы (-)
Шрифт:
Дрожащими руками молодой человек полез в карман, закурил, но тут же с отвращением отбросил папиросу. "Даже курить не могу!" - с горечью заметил он.
Ничего светлого его настроению не могло противопоставить мрачное осеннее утро. Почти задевая скелеты тополей, по небу ползли грязные лоскутки туч. В маленьких лужицах всхлипывал мелкий и нудный дождик.
"Декорации для самоубийства, - думал молодой человек!
– Вот люди торопятся по своим делам, у них отличное настроение - они хорошо позавтракали, им все легко и просто. А я? Вчера и мне было весело и легко. А сегодня -
Молодой человек в сотый раз взглянул на часы.
"Где же она? Разве можно так мучить человека? Только женщина может быть так жестока и так небрежна. Знает ли она, что такое депрессия души и тела? Нет. Женщинам это недоступно. Чтобы понять меня, надо все это почувствовать. Конечно, ее это не трогает, ей все равно... Женщины равнодушны к страданиям других, они ничего никогда не сделают, чтобы хоть чуть-чуть облегчить их, и даже наоборот - любят злорадствовать... Она не торопится, ей плевать на то, что у меня рябит в глазах и трясутся руки. Но она еще меня вспомнит! И ей еще будет неприятно! Впрочем, может быть, ей будет уже все безразлично. Нет! Это настоящая инквизиция! Кто ей дал право так издеваться! О, как тяжело! Как ужасно... Что ж, я уйду. Еще минута..."
Но здесь лицо его просветлело: он увидел ту, которую ждал с таким нетерпением. Он поднялся, облегченно вздохнул и быстро вошел в только что открытую толстой пожилой женщиной дверь под вывеской: "Пиво-воды". "Три пива!" - выкрикнул он на ходу.
Коммунальная услуга
Работник коммунального отдела Валериан Эдуардович возвращался с заседания в двенадцатом часу ночи. Он шел по затихшей улице и придирчивым взглядом человека, благоустраивающего город, замечал, что ночью почти не видно призывающих к чистоте табличек и плакатов, что мусорные тумбы расположены несимметрично, что забор, побеленный известкой, имеет непристойный вид.
У перекрестка Валериан Эдуардович покосился на звезды, но его внезапно отвлек шум, который создала вывернувшаяся из-за поворота машина. Он метнулся в сторону, туда же завернула машина. Валериан Эдуардович бросился обратно машина, взвизгнув, повернула за ним. Он попятился... Одна из улиц уже несколько месяцев была рассечена вдоль глубокой канавой. Неподготовленный к этому, Валериан Эдуардович испытал не только острое чувство неожиданности. Приятно, свалившись в четырехметровую яму, почувствовать себя живым и невредимым. Легкие ушибы только дополняют счастливое ощущение бытия. От сырых стен пахло сыростью. Валериан Эдуардович живо представил себя усопшим в этой яме, спина у него похолодела, он бодро вскочил и затрусил по длинному неблагоустроенному коридору.
– Там не вылезти, - вдруг услышал Валериан Эдуардович хриплый голос. Навстречу ему шел живой человек. Он приблизился, и Валериан Эдуардович при лунном свете разглядел высокого мужчину: худого и нескладного, как лошадь Дон Кихота. Запах, сопровождавший этого человека, и запах сырой земли вместе составили аромат винного погребка.
– Здравствуйте!
– тепло приветствовал он
– Вы давно здесь?
– Точно не знаю, - ответил мужчина.
– Который час?
Валериан Эдуардович струсил.
– Уже двенадцать? Ого! Я вздремнул немного...
– пояснил мужчина. Неизвестный гражданин приблизился на четыре метра к уровню моря тем же путем, что и Валериан Эдуардович, но без постороннего влияния.
– Черт подери!
– говорил он.
– Свернул бы здесь шею хоть один из коммунальных работников! Полгода стоит эта ловушка открытой... Зачем они ее вырыли? Ну, теперь есть материальчик... Я это так не оставлю! Я их разнесу!
– Как вы их разнесете?
– осторожно спросил зардевшийся работник коммунального отдела.
– Известно, как. Для этого есть периодическая печать, - сказал тот.
– Ну вы уж и рады стараться...
– пробормотал обеспокоенный Валериан Эдуардович.
– Стараться я никогда не рад, - отвечал незнакомец.
– Ну постояла бы эта траншея месяц, ну второй, а то ведь как будто ждут жертв...
– Но ведь мы с вами целы и невредимы. Ведь целы же вы?
– сказал Валериан Эдуардович раздражительно.
– Это что значит, падайте на здоровье, милости просим, так, что ли? зловеще спросил неизвестный.
– А что... Радикальный способ борьбы с алкоголиками... Хи-хи. Вытрезвитель в какой-то степени...
– Но-но! Ты! Будем называть друг друга на "ты", тем более я вижу, что мы друг друга не уважаем, - рассердился собеседник.
Общее несчастье делает друзьями людей разных профессий, разных характеров, разных степеней пользования коммунальными услугами. Валериан Эдуардович и неизвестный друзьями не стали. Они ужасно друг другу не понравились, смертельно разругались.
Когда они выбрались из этой ямы, была глубокая ночь.
Множеством неинвентаризованных фонариков мерцали звезды. Валериан Эдуардович оглянулся вокруг и вдруг почувствовал, что жизнь прекрасна. Он бодрой походкой взял направление к дому, обдумывая на ходу, как лучше поставить завтра вопрос о траншеях и ямах в городском отделе коммунального хозяйства, чтобы не портить настроение горожанам.
Настоящий студент
Старший преподаватель Лев Борисович Фениксов подозрительно относился к аудитории, перед которой выступал с курсом лекций о новом, открытом древнем языке. Ему казалось, что большинство студентов слишком молоды и несерьезны для того, чтобы заниматься этим необходимейшим предметом.
Сам Фениксов - мужчина лет тридцати, сухощавый, серьезный, холостой, принадлежащий науке. Аудитория же на его лекциях принадлежала самой себе.
С первой же лекции Фениксов выбрал среди физиономий, казавшихся ему безразличными и беззаботными, одно строгое, вдумчивое лицо и стал читать после этого, глядя на это лицо и обращаясь только к нему.
Студент Потехин в свою очередь каждую лекцию не сводил глаз с преподавателя. Если случалось, что Потехина на занятиях не оказывалось, Фениксов беспокойным и подозрительным взглядом скользил по рядам и, сбиваясь и нервничая, всю лекцию читал, обращаясь к проходу между скамейками.