Рассказы
Шрифт:
– Здесь, - сержант любовно погладил картонную обложку.
– Расписаны все упущения и нарушения, которые Вы допустили, будучи командиром нашей роты. Я считаю, что по своим морально-деловым качествам Вы не соответствуете этой должности. Даю Вам срок три дня для подачи рапорта об отстранении от командования. Иначе я вынужден буду обратиться к начальнику штаба полигона. А пока Вы готовите рапорт, ротой командовать буду я, как наиболее достойный.
Не знаю, что уж у них там случилось дальше, только командира роты, молодого вобщем мужика, на скорой увезли в госпиталь, сердце прихватило...
Дальнейшие
– А кто же, по-твоему, должен командовать полигоном?
– в полной растерянности спросил начальник штаба.
– Полигоном буду командовать я!
– уверенно рубанул сержант.
– Вы пока останетесь начальником штаба, всех недовольных изолируем на гауптвахте, или расстреляем, чтобы не отвлекаться на их охрану. У нас много задач, Отечество в опасности!
Начальник штаба покивал, соглашаясь, и вызвал санитарную машину. Через десять минут спасителя Отечества уже упаковывали в смирительную рубашку.
Своего психиатрического отделения в местном госпитале не было, поэтому сержанта пришлось под охраной везти в Оренбург. В качестве конвоя с ним ездил майор Орлов. Он рассказывал позже, что Ватутин вел себя абсолютно спокойно, вполне разумно с ним беседовал, так, что майор даже засомневался в необходимости сдавать сержанта в психиатрическую клинику. Однако когда они вдвоем вошли в кабинет психиатра, а там обнаружился врач в белом халате абсолютно без знаков различия, боец буквально преобразился. Как младший сержант, Ватутин счел себя неизмеримо выше, чем какой-то гражданский.
– Товарищ врач, у Вас есть пять минут, сейчас я с Вами беседовать буду!
Эта фраза стала для него роковой. Обратно Орлов возвращался уже в одиночку. А в одной из палат Оренбургской психиатрички по соседству с Наполеоном и миллиардером Онассисом поселился младший сержант Российской Армии.
А ведь не приди в свое время ротному идея поощрить присвоением звания старательного бойца, и все сложилось бы совсем по-другому.
***
Вот такую убойную силу имеет даже самая низшая командная должность. А вы говорите! Надо, надо проходить психиатра, господа генералы и полковники! Я вот недавно зашел на всякий случай, тьфу-тьфу-тьфу, пока здоров. Вы бы тоже заглянули иной раз, особенно, прежде чем ПРИКАЗЫ подписывать.
Боливар не вывезет двоих...
Мы честно делили последний сухпай,
Пускали по кругу промокший бычок.
Ведь так нас с тобой научила война,
Теперь все иначе, и врозь табачок.
Боливар не вывезет двоих...
Серая от дорожной пыли замызганная "шестерка" подчеркнуто благопристойно проползла мимо поста ГАИ на въезде в город. Лениво жевавший травинку милиционер проводил ее долгим взглядом. Можно было бы тормознуть за такой внешний вид, но вряд ли игра стоит свеч, наверняка это всего лишь
– Все веселишься? По-моему сейчас плакать самое время...
– А вот это хрен ты угадал, брат! Не дождешься! И тебе тоже не советую... В конце концов ничего страшного не случилось, бабки вернули, так что без квартиры не останешься, есть чем кредит отдавать. А что с поставкой кинули, так это ерунда, не захотели эти, найдем других.
– Тебе хорошо говорить, кредит-то на мне висит, и под мою квартиру. А если бы кинули и деньги не вернули...
– Так вернули же! Нормальные ребята оказались! А вообще, как ты хотел? Ты же у нас генеральный директор, значит и ответственность на тебе. Я-то всего лишь курьер, с меня взятки гладки.
Блондин тяжело вздохнул отворачиваясь.
– Да ладно, Одесса, кончай дуться! Я же просто так дурачусь, мы ж с тобой как никак боевые братья. Ну хочешь, я буду директором? Это же сути не меняет, мы же вдвоем дело начинали! Значит если что, и ответим вместе. Просто "Боливар не вывезет двоих", я в смысле что король, тьфу, директор, должен быть один. Не хочешь ты, давай я буду.
– Ладно, Пан, хватит меня как девку утешать! Нормально все, просто предчувствие у меня какое-то нехорошее, зря, по-моему, мы все это затеяли.
– Я тебе говорю, все будет тип-топ! Ты замотался просто с дороги. Сейчас заброшу тебя домой, выспишься, отдохнешь, и с утра жизнь опять будет розовой!
– Куда домой? Поехали деньги в банк класть. Домой успеется, или ты решил пятьдесят штук зеленых под кроватью хранить?
Пан быстро глянул на соседа и на секунду задумался. Потом, придав лицу шутовски обиженное выражение, прогундосил:
– Ага, поехали в банк... А потом мне Ваше Величество через полгорода везти обратно до дома! Иди спать, чудо! Как никак весь день в дороге. Без тебя как-нибудь справлюсь, ипохондрик.
– Точно справишься?
– Однозначно, мой командор! Или ты мне не доверяешь?
И уколол Одессу коротким взглядом прищуренных глаз. Тот несколько замялся, не желая обидеть товарища.
– Да нет. Доверяю, конечно, только...
– Без только! Домой и отсыпаться, а то совсем расклеился, на хрен мне такой компаньон, от которого никакого толку, кроме постоянных стонов?! Завтра с утра обсудим, что теперь делать. А сейчас отдых!
– Все, уговорил, черт языкастый!
– Одесса обреченно махнул рукой.
Спустя несколько минут "шестерка" тормознула у престижной сталинки на центральной улице города и компаньоны, пожав друг другу руки, попрощались. Одесса направился к дому, а Пан лихо вклинился в поток машин. Коммерческий банк, постоянными клиентами которого были и он и Одесса, Пан миновал через полчаса, даже не подумав остановиться. Вскоре он уже въезжал во двор многоэтажной новостройки, где снимал квартиру. Пятидесяти тысячам долларов все же предстояло провести, по крайней мере, эту ночь под кроватью.