Рассказы
Шрифт:
Колбаса в России всегда считалась символом благосостояния. Колбасой можно было награждать: вешать её на грудь, надевать через плечо, возлагать на голову, делать из нее нимб. И это в то время, как сама колбаса оставляла жевать лучшего. Закусочная колбаса – это колбаса, после которой надо сразу закусывать. Столичная колбаса – это колбаса, которую надо сразу запивать «столичной». Докторская колбаса – это колбаса, после которой надо сразу вызывать доктора. Любительская колбаса – это колбаса, на которую трудно найти любителя. Молодежная колбаса – это колбаса,
– это колбаса, сделанная из останков. Охотничья колбаса – это колбаса, сделанная из охотничьей собаки. И уж страшно подумать – из кого сделана крестьянская колбаса!
Когда я спросил тетю, как пишется – КОЛбаса или КАЛбаса? – тётя ответила:
– Смотря – из чего она сделана.
Воруют у нас, конечно, не только еду и колбасу. Но и вообще – все, что можно. И что нельзя. И тем не менее воровство у нас имеет границы. Это – границы нашей родины. И может быть, воруя так друг у друга, мы постепенно станем богатыми.
Тундра
Сверху тундра похожа на десантника: пятнистая и цвета хаки. Хаки – это трава. Пятна – это лужи. Дороги – только для самолетов и вертолетов. В тундре видишь себя богатырем. Деревья выше лба не растут. Если береза
– то обязательно карликовая. Багульник – обязательно приземистый. Зато ягода – с яблоко. Глазное, конечно. Из растений ещё почему-то врезалась в память пушица влагалищная. Из животных врезались туда же полевка-экономка, рогатый жаворонок и углозуб.
Гор в тундре нет. Суслик, когда скачет по тундре, встаёт на задние лапки: посмотреть, туда ли он скачет. И что интересно – видит!
Самая твердая валюта в тундре – водка. Батон колбасы – бутылка. Шкурка песца – полбутылки. Литр спирта – две бутылки.
Там же за бутылку я узнал, как отучить мужика от пьянства.
Берешь водку, тарелку и идешь в лес. Кладешь тарелку на муравейник и наливаешь в нее водки. Тех муравьев, которые её пьют, не бери. А бери тех, которые бегут от нее. Вот этих-то трезвенников засуши и незаметно подсыпь в стакан своёму мужику.
Одна баба так и сделала. Не знаю, бросил ли тот мужик пить, но бабу свою бросил. А лицо у нее разнесло, как будто она головой на муравейнике спала.
Эту историю мне один тундрюк рассказал. Толстый такой старик. Правда, потом выяснилось, что толстая у него только физиономия. Физиономия его тоже похожа на тундру. Растительность слабая. Жалуется:
– У моей старухи на роже волос больше!
Завидует ей.
Как-то сказал:
– Я – снайпер! Белку в глаз попадаю. Хотя не с первого раза. Иногда весь шкурка продырявишь, пока метко в глаз попадешь.
Однажды спросил у меня:
– Грибы кушать будешь?
– Не откажусь, – говорю.
– Тогда, – говорит, – в лес идти надо.
Дал мне ведро. А себе кулечек из газеты свернул. Пошли в лес. А лес по колено. Старик
– Снег будет с дождем.
– А как вы определили?
– Радио сказала.
Идем дальше. Я чуть отстал. Вдруг ручей вперёди. Старик разбежался и прыгнул. Но не долетел. На том же берегу оказался. Второй раз прыгнул – и прямо в воду приземлился! Вылез, отряхивает с себя ручей:
– Эх, молодой был – орел был! А старый стал – дерьмо стал!
Потом, видя, что я не слышу, тихо добавил:
– Да и молодой был – дерьмо был!
Вернувшись из леса, развели костер около дома. Старик нанизывал грибы, не чистя, на прут.
– А чего не пожарить? – спросил я.
– Масла жрут много, – объяснил старик.
Я достал водку. Тут же возникла седая женщина.
– От стерва! – беззлобно сказал старик. – Учуяла. Не даст нам теперь нормально выпить. Тоже сейчас захочет. Пьянь!
– Жена? – спросил я.
– Хуже, – ответил он. – Дочь.
– А почему хуже-то?
– Жену убить можно. А дочь – жалко. Она мне сапоги чинит.
Дочь села рядом с костром. Раскурила трубку. Выпили.
– А ты холостой? – спросил он меня вдруг.
– Женат.
– О! Возьми её тогда замуж. Эту бля!
– Зачем?
– А я тебе в гости буду ездить. Водки у тебя попьем. В телевизор посмотрим.
– У вас что, нет телевизора?
– Есть. Но плохой. Ерунду всякую показывает. Сколько угля наковыряли. Зачем, спрашивается, цветной телевизор? Я по нему стрелял. Но промазал.
К нам подходит ещё одна женщина.
– Тоже дочь?
– Обижаешь, – сказал старик. – Жена.
– Так она, вроде, моложе дочери!
– Так жена – вторая. А дочь – первая.
Когда поел, вынул у себя изо рта единственный зуб, почистил его об рукав пиджака и назад вставил. На прощание подарил мне костяной нож. Потом забрал.
– Из кости моей жены бывшей.
Впервые за все время пребывания в тундре мне стало холодно. Старик пояснил:
– В палатке геологов нашла. Кость от мамонта. Мы с ней много чего в палатках геологов находили. Когда их не было.
До сих пор понять не могу, правду он говорил или шутил так, этот тундрюк.
Погребальная сосна
«Привыкли руки к топорам»
Дядька мой был лесорубом. Лес он рубил в основном сосновый. Сосны были разные: кедровые, маньчжурские, погребальные.
Особо замечу о последней. Погребальная сосна – это не шутка, а действительно такая сосна. Растет она медленно и печально. Потому, наверно, такая маленькая и с такой плотной древесиной. То есть настолько плотной, что корабль, построенный из этой сосны, сразу идёт на дно. И там на дне с ним ничего не делается. Он веками лежит как новенький. Вот такое замечательное дерево!