Рассказы

Найт Дэймон

— Я его не вижу.

— Комната имеет форму буквы Г. Он в другой части. Сейчас как раз утренний осмотр.

Дверь открылась от легкого прикосновения. Когда они переступили порог, под потолком вспыхнули лампы.

— Не смотрите вверх, — сказал Бэбкок, — кварцевые лампы.

Тихий свист утих, когда дверь закрылась за ними.

— Я вижу, у вас тут избыточное давление. Для защиты от бактерий снаружи? Чья это была идея?

— Его собственная.

Бэбкок открыл металлический шкафчик в стене и вынул из него

две марлевые маски.

— Наденьте, пожалуйста.

Из-за угла доносились приглушенные голоса. Синеску недовольно посмотрел на маску и медленно надел ее.

Они переглянулись.

— Имеет ли какой-то смысл эта боязнь бактерий? — спросил Синеску.

— Разумеется, грипп или что-то подобное ему не грозит, но задумайтесь на минуту. Есть только две возможности убить его. Первая — это авария одной из систем, и за этим мы следим внимательно; у нас работает пятьсот людей, и мы проверяем его, как самолет перед стартом. Остается только мозговая инфекция. Так что принимайте это без предубеждения.

Комната была большой и соединяла в себе функции гостиной, библиотеки и мастерской. В одном углу комплект современных шведских кресел, диван и низенький столик; в другом — стол с токарным станком, электрическая печь, сверлильный станок, доска с инструментами, дальше чертежная доска и перегородка из полок с книгами, по которым Синеску с интересом пробежал взглядом. Там были переплетенные тома отчетов о ходе экспериментов, технические журналы, справочники; никакой беллетристики, за исключением

"Огненной бури" Стюарта и "Волшебника из страны Оз" в потертой голубой обложке. За полками они увидели стеклянную дверь, ведущую в другую, иначе обставленную комнату: мягкие стулья, раскидистый филодендрон в кадке.

— Это комната Сэма, — объяснил Бэбкок.

В комнате находился какой-то мужчина. Заметив их, он окликнул кого-то, кого они не видели, после чего с улыбкой подошел. Мужчина был лыс, коренаст и сильно загорел. За его спиной появилась невысокая красивая женщина. Она вошла за мужем, оставив дверь открытой. Оба они не носили масок.

— Сэм и Ирма занимают соседнюю квартиру, — объяснил Бэбкок. — Они составляют ему компанию; должен же кто-то быть рядом с ним. Сэм — его бывший коллега по полетам, а кроме того, у него механическая рука.

Коренастый мужчина пожал руку Синеску, ладонь его была сильной и теплой.

— Хотите угадать, которая? — спросил он. Обе руки были коричневые, мускулистые и поросшие волосами, но, присмотревшись, Синеску заметил, что у правой несколько другой, не совсем естественный оттенок.

— Наверное, левая, — сказал он, чувствуя себя неловко.

— Не угадали, — улыбнулся искренне этим обрадованный Сэм и поддернул правый рукав, чтобы продемонстрировать ремни, поддерживающие протез.

— Один из побочных продуктов нашего эксперимента, — объяснил Бэбкок.

— Управляется биотоками,

весит столько же, сколько нормальная. Сэм, они уже кончают?

— Наверное. Мы можем заглянуть. Дорогая, ты не угостишь нас кофе?

— Ну конечно же.

Ирма исчезла за дверью своей квартиры.

Одна стена комнаты была полностью из стекла и закрывалась белой прозрачной занавеской. Они повернули за угол. Эту часть комнаты заполняло медицинское электронное оборудование, частично встроенное в стены, частично в высоких черных ящиках на колеях. Четверо людей в белых халатах склонялись над чем-то похожим на кресло космонавта. В кресле кто-то лежал:

Синеску видел ступни в мексиканских мокасинах, темные носки и серые брюки.

— Еще не кончили, — сказал Бэбкок. — Видимо, нашли что-то неладное.

Выйдем на террасу.

— Я думал, что осмотр проходит ночью, когда ему меняют кровь и тому подобное.

— Утром тоже, — ответил Бэбкок.

Он повернулся и толкнул тяжелые стеклянные двери. Терраса была выложена каменными плитами и закрыта стенами из затемненного стекла и зеленой пластиковой крышей. В нескольких местах стояли пустые бетонные корыта.

— Здесь планировался садик, но он не захотел. Пришлось убрать растения и застеклить всю террасу.

Сэм расставил вокруг белого стола металлические стулья, и они сели.

— Как он себя чувствует, Сэм? — спросил Бэбкок.

Сэм улыбнулся и опустил голову.

— Утром он в хорошем настроении.

— Говорит с тобой? Вы играете в шахматы?

— Редко. Обычно он работает. Немного читает, иногда смотрит телевизор.

Улыбка Сэма была искусственной. Он сцепил пальцы, и Синеску заметил, что костяшки на одной ладони побелели, а на другой — нет. Он отвернулся.

— Вы из Вашингтона, правда? — вежливо спросил Сэм. — Первый раз здесь? Простите… — Он встал со стула, заметив за стеклянными дверями какое-то движение. — Похоже, кончили. Подождите немного здесь, я посмотрю.

Сэм вышел. Двое мужчин сидели молча. Бэбкок сдвинул маску. Синеску, видя это, последовал его примеру.

— Нас беспокоит жена Сэма, — сказал Бэбкок, наклоняясь ближе.
–

Сначала это казалось хорошей идеей, но она чувствует себя здесь очень одиноко, ей у нас не нравится, здесь нет движения, детей…

Дверь снова открылась, и появился Сэм. Он был в маске, но тоже сдвинул ее вниз.

— Прошу вас.

В комнате жена Сэма, тоже с масочкой на шее, наливала кофе из фаянсового кувшинчика в цветочек. Она лучезарно улыбалась, но вовсе не казалась счастливой. Напротив нее сидел некто высокий в серой рубашке и брюках, откинувшийся назад, вытянув ноги и положив руки на подлокотники.

Он не шевелился. С лицом его было что-то не в порядке.

— Вот и мы, — сказал Сэм, потирая руки. Жена взглянула на него с вымученной улыбкой.