Рассказы
Шрифт:
— Айда, братцы! — сказал Степан. — Господи, благослови!
Первой задачей было найти место, где могла стоять изба атамана Савелия.
— Я, ребята, здесь уже раз с пять был, — взволнованно говорил Степан, ведя товарищей по берегу. — Всё исходил. Как на планте сказано, всё так и есть. Перво-наперво: была у них изба и, стало быть, немалая. Потом погреб. Потом, может, хлев. Потом ещё какая ни на есть постройка. Одним словом, усадьба. Скажем, было всё в лесу. Так ведь где изба-то и двор-то были, там лесу быть не должно. Стало быть, думаю, должна быть в лесу большая прогалина. Сколько этому лет было? Ну, 70, 80,
Перелезая через огромные, седые от мха, колоды, дошли действительно до поляны. Лес редел, деревья становились тоньше и моложе, наконец шла мелкая поросль, а в середине было порожнее место, сплошь поросшее высоким, густым папоротником.
— Ну? — с торжеством спрашивал Колоколец. — Правду я говорил, или нет? Вот, робя, здесь у них и изба стояла. Обойдёте кругом всё озеро, другого такого места нигде нету. Везде рамень густейшая. А здесь жильё было.
— Правильно, — сказал Макар, осматриваясь кругом. — Здесь, надо быть, народ жил. А ну-ка, где же тут изба стояла?
Пригнувшись к земле, все трое начали кругами ходить по полянке, внимательно глядя себе под ноги. Может быть, с полчаса они кружили так, залезая в молодую поросль и раздвигая кусты папоротника, как вдруг Макар саженях в десяти от крутого ската в озеро, зайдя в густую чащу молодых ёлок, ткнулся лаптем обо что-то твёрдое. Нагнувшись, он вытащил из земли почерневший кусок старого кирпича. Ему сразу ударило в голову, и среди закружившихся мыслей огненным столбом вспыхнуло:
«Есть! Стало быть, не брехня!..»
— Братцы! — крикнул он сорвавшимся голосом. — Айда-те сюда! Что-то есть!..
Когда ёлки были срублены и место расчищено, на земле оказалось много обломков рассыпавшихся, проросших травой кирпичей, а дальше, кругом, немало древней трухи от бревенчатых стен.
— А что? — кричал Степан. — Не говорил я? Братцы! Погреб тут должен быть! Тут же поблизости где-нибудь! Ребятушки!..
Он кинулся к своей котомке, вынул из неё заветную бумагу, поцеловал её от восторга и, осторожно развернув, начал читать:
— «А от избы шагов сорок есть погреб дубовый. В том погребу два винных перереза серебра, ларь меди, котёл крестовых полтинников, два сундука золота». Два сундука, ребятушки!..
— От избы, говоришь, сорок шагов? — крикнул Макар. — Это мы сейчас разыщем. Валяй, братцы, — меряй каждый в свою сторону по сорок шагов!
Они отошли каждый на сорок шагов и начали обходить кругом того места, где стояла изба. Приходилось попадать то в густой папоротник, то в мелкий ельник, то в самую чащу леса. По нескольку раз обошли вокруг избы, то суживая, то расширяя круги, разглядывая каждый кустик, пробуя ногами землю, и на этот раз подал голос молчаливый лесник Алексей.
— Э-гой! — крикнул он. — Ну-ка-те сюда!
Он стоял в чаще молодняка, пышно разросшегося на опушке старых деревьев, и бил лопатой по куче хвороста, лежащей на земле.
— Тут, надо-быть, что-то есть. Нога проваливается, и лопата уходит, — говорил он спокойно. — Опять же и ящериц сила.
Не говоря ни слова,
— Дуб! — тихо сказал он, показывая его товарищам, и все взглянули друг на друга сумасшедшими глазами.
— Дуб! — повторил громче Макар, и Степан, сдёрнув с головы картуз, с размаху ударил им о землю:
— Братцы! Милые вы мои!.. — и кинулся разбрасывать наваленный на яму хворост.
— Нет, стой, ребята, погоди! — решительно сказал Макар. — Сперва отдохнём. Теперь уже около полдень есть. Вот закусим, попьём чайку, и тогда уже сразу и за работу.
Разложили на берегу костёр, и быстрый Степан, схватив котелок, побежал к озеру, чтобы зачерпнуть воды. Но берег спускался так круто, что добраться до воды было невозможно. Выискивая более пологое место, он пробирался вдоль по озеру и, заметив обрушившееся дерево, направился было к нему, но едва не скатился вниз. Ругнув торопливо озеро, он начал внимательно оглядываться кругом и шагах в десяти дальше увидел овражек, полого спускавшийся к самой воде. И не успел сделать несколько шагов, как у него вырвался изумлённый крик:
— Макар! Алёха! Сюда! Скорее сюда!..
И прибежавшие товарищи нашли его в странном виде: лёжа на животе у самого края озера, Степан внимательно смотрел вниз, в чёрную воду.
— Ступеньки!.. — говорил он, не поднимаясь. — Всё, как по писаному. Вот они, ступеньки!
Посреди овражка, так на сажень или на полторы от озера, явственно выделялись углубления вроде ступенек. Их было четыре или пять на спуске, и ещё одну Степан видел под водой. На ней можно было различить пару широких досок.
— Всё как есть… — шептал Степан. — Тут разбойнички по воду ходили и тут же и золото своё схоронили.
С трудом оторвали Степана от ступенек и пошли пить чай. Говорить не могли. Казалось так, что всё, что было прежде — и Кузьмино и вся жизнь — провалилось, исчезло и потухло, впереди же вместо этого восходило громадное новое солнце. Молча ели хлеб, хлебали ложками чай и поглядывали на озеро.
А оно лежало мрачное и жуткое, точно узкая щель между высоких деревьев, и вода в нём, хотя и светило ярко солнце, была зловеще черна.
VI
Передохнув, набросились на работу. Крыша погреба, обрушившись вниз, завалила яму, и сверху разрослась по ней густейшая поросль. Пришлось сначала вырубить её, скопать лопатами землю и потом только через силу вытаскивать тяжёлые, окаменевшие брусья и бревна. Работали молча, обливаясь потом, и само собой вышло так, что распоряжался всем Макар. Он коротко, вполголоса говорил, что нужно делать, и его слушались. Когда, измучившись, передыхали немножко, тогда с удивлением, но тоже молча, смотрели друг на друга: каждому казалось, что рядом с ним не знакомые с детства мужики с одной деревни, а совсем чужие люди. Такие у всех были бледные лица и блестящие глаза. Это делало золото. Чувствовалось, как оно позванивает, переливаясь грудами, тут же, сейчас, всего на два — на три аршина под землёй.