Рассказы
Шрифт:
В наушниках Либби раздался голос одного из товарищей.
— Ух ты. Горизонт-то совсем на носу. Спорим, что он не дальше мили отсюда.
Либби глянул на голую, совершенно плоскую равнину и машинально прикинул.
— Меньше, чем треть мили, — выдал он.
— С чего ты взял. Свинтус? И кто тебя вообще спрашивал?
В ответ на грубость Либби решил быть еще точнее.
— На самом деле — одна тысяча шестьсот семьдесят футов, учитывая, что мои глаза — на высоте пяти футов и трех дюймов.
— Придурок ты. Свинтус. Чего ты все пыжишься, все доказываешь, что только
— А чего тут пыжиться, — ответил Либби. — Если астероид круглый и имеет диаметр в сто миль, то горизонт, само собой, [должен] находиться как раз на таком расстоянии
— Ой-ой. Чья бы корова мычала.
Маккой прекратил перебранку, обратившись к обидчику.
— Ну-ка, угомонись. Скорее прав Либби, а не ты.
— Либби прав на все сто, — раздался незнакомый голос — Я получил такую же цифру, делая вычисления для штурмана, прежде чем уйти из рубки.
— Серьезно? — снова подал голос Маккой. — Ну, если главный геодезист говорит, что ты прав, Либби, значит — ты прав. Снимаю шляпу. Только как ты узнал?
Либби слегка зарумянился.
— Черт его знает. В общем, это единственно правильное решение.
Старшина и геодезист уставились на него, но все-таки не решились продолжать эту тему.
К концу «дня» по корабельному времени (для «восемьдесят восьмого» период вращения составлял восемь с половиной часов) работа уже вовсю кипела. Корабль был посажен у гряды приземистых холмов. Капитан выбрал небольшую смахивающую на чашу долину, нескольких тысяч футов длиной и вдвое меньше шириной, чтобы разбить в ней постоянный лагерь. Его должны были снабдить крышей, загерметизировать и наполнить воздухом.
Внутри холма, который отделял корабль от долины, предстояло устроить кубрики, кают-компанию, офицерские квартиры, лазарет, комнату отдыха, штабные помещения, каптерки и прочее. Через холм надо было прорыть туннель, соединяющий все эти помещения и переходящий в герметичную трубу, плотно состыкованную с шлюзом правого борта корабля. Трубу и туннель планировалось оснастить конвейерным транспортером для перемещения людей и грузов.
Либби был приписан к команде кровельщиков. Он помогал специалисту по металлоконструкциям, таскаясь по холму с переносным атомным нагревателем. С этой штуковиной на Земле было бы нелегко — там бы она тянула на восемьсот фунтов, а здесь весила всего лишь шестнадцать. Остальная часть команды расправляла и готовилась устанавливать вручную гигантский прозрачный купол, который должен был послужить «небом» долины.
Главный кровельщик отыскал на склоне, ведущем в долину, отметки, наладил нагреватель и начал вытесывать в скальной породе глубокую выемку, похожую на ступеньку. Он двигался вперед держась одного и того же уровня с помощью линии, прочерченной мелом вдоль всей скалистой стены. Либби решил выяснить, кто это так сноровисто сделал разметку.
— Элементарно, — стал объяснять ему напарник кровельщика. — Два или три геодезиста взяли теодолит, установили на высоте ровно в пятьдесят футов над дном долины и прикрепили к нему поисковый прожектор. Затем один из них, как метеор, промчался по кругу, чиркая мелом на высоте, которую показывал луч.
— Наша
— Скорее, на высоте сто футов в среднем. Из-за давления воздуха она примет форму колокола.
— Нормального земного давления?
— Половинного.
Либби на мгновение сосредоточился, затем на его физиономии отразилось недоумение.
— Но послушайте, эта долина имеет тысячу футов в длину и более шестисот в ширину. При половине от давления сто пятьдесят фунтов на квадратный дюйм и учитывая, что крыша будет в виде арки, нагрузка составит одну целую восемь десятых миллиона фунтов. Какая ткань выдержит такое напряжение?
— Паутина.
— Паутина?
— Да, паутина. Крепчайшая штука в мире, прочнее лучшей стали. Синтетический паучий шелк. Марка, которую мы используем для крыши, имеет прочность на разрыв в четыре тысячи фунтов на погонный дюйм.
Либби, ненадолго задумавшись, выложил:
— Ага, при периметре около ста восьмидесяти тысяч дюймов максимальное давление на верхнюю точку свода будет около шестисот двадцати пяти фунтов на дюйм. Хороший запас.
Главный кровельщик облокотился на нагреватель и кивнул.
— Что-то вроде того. Да ты, малыш, я вижу, силен в арифметике.
Либби был потрясен таким мнением и стал оправдываться:
— Я только хочу знать все точно.
Они быстро продвигались по склону, делая ровную канавку, в которой «паутина» будет заякорена и настолько «притерта» к скале, что купол окажется вполне герметичным. Белая, пышущая зноем лава извергалась из-под резца нагревателя и неторопливо стекала под гору. Коричневый дым, в который превращалась испаряющаяся скальная порода, почти мгновенно конденсировался в вакууме и оседал белым порошком. Главный кровельщик показал на него:
— Эта пылища запросто вызовет силикоз, если мы оставим ее здесь и потом станем ею дышать.
— А как можно убрать порошок? — Либби был озадачен.
— Втянем его пневмоустановкой. Либби использовал это высказывание как повод для следующего вопроса:
— Мистер…
— Давай без мистера. Меня зовут Джонсон.
— Хорошо, Джонсон. Откуда мы возьмем столько воздуха, чтобы хватило на всю долину, не говоря уж о туннелях? Я подсчитал: нам потребуется двадцать пять миллионов кубических футов или даже больше. Мы что, станем его делать прямо тут?
— Нет уж, это слишком хлопотно. Мы захватили его с собой.
— На корабле?
— Именно. Под давлением в полста атмосфер. Так что не волнуйся.
Либби учел и это.
— Сдается мне, что для его транспортировки понадобилась бы емкость длиной в восемьдесят футов.
— Угадал. Он запрессован в три специальных трюма, вернее, гигантские резервуары. Этот корабль в свое время возил воздух на Ганимед. Я был на нем тогда новобранцем, но только в воздушной команде.
Через три недели постоянный лагерь был готов, и все необходимое с корабля выгружено. Склады ломились от инструментов и съестных припасов. Капитан Дойл перевел свой офис под землю и передал командование кораблем старшему помощнику, доверив ему возвращение на Землю с сильно сократившимся экипажем.