Рассказы
Шрифт:
Один угол пакгауза был завален обломками.
— Хватит вам. Дорвались… — испугался Потапов. — Рады лбы расшибить, да?
Они посмотрели на него. Лица у обоих были широкими в скулах, медными от морозной зимы, в глазах горел интерес к необычной работе.
— Хватит так хватит. Начальству виднее, — разочарованно сказал Федор.
А Иван, отложив топор, добавил:
— Сам же велел… Выходит, опять стрелочник виноват.
— Так я же сказал несколько штук поколоть. А вы вон весь угол завалили.
Посмотрев на груду обломков, Федор сбил
— Бывает… Увлеклись малость.
— Хорошо еще я ко времени подошел, — проворчал Потапов.
И тут он заметил краем глаза, как из-за угла вокзальчика выдвинулся старик дежурный, но увидел открытую дверь пакгауза и отпрянул назад, пытаясь спрятаться.
— Э-эй, Дроздов! Поди сюда! — закричал начальник станции, а когда старик деловито заспешил к ним, делая вид,-что именно сюда-то и шел, поднял руку и остановил его на полпути. — Сходи-ка, возьми у меня в сенях брезент. Он там на бочке с капустой.
Они расстелили брезент на снегу и стали складывать туда битый кирпич. Груда обломков получилась большой, брезент под ее тяжестью вдавился в снег, а концы его углов поднялись и остро встопорщились; вчетвером они ухватились за эти концы и по команде Потапова: «Раз, два… Взяли!» — подняли и понесли брезент за полотно железной дороги, чуть пошатываясь, оступаясь, неловко перешагивая через рельсы.
За полотном Потапов, пощурившись и покрутив головой, показал место, где надо выложить лозунг.
Отмерили шагами от путей расстояние, и провели черту, чтобы буквы ложились ровно, а затем начальник станции отошел подальше, опустился посреди рельсов на корточки, прикрывая полами шинели ближние шпалы, согнул спину и уперся руками в колени. Так лучше было узреть неровность в буквах, и он командовал, помахивая ввоз-духе ладонью, пригибался все ниже и ниже, потом зажмурил левый глаз, как при стрельбе, посидел, молча поделился, еще помахал ладонью и сказал:
— Стоп.
Выпрямился, повел плечами и выгнул спину, затекшую в пояснице, и с видимым удовольствием оглядел уже с высоты роста алевшую на снегу надпись: «Добро пожаловать!» Но тут же нахмурился, подошел к оставшимся обломкам и пнул один носком ботинка.
— Куда теперь это девать? Эх, головы…
Закурив, Федор Богачев глубоко затянулся, выгнул дугой левую бровь, задумчиво выдохнул тонкую струйку дыма на огонек папиросы и предложил:
— А может, добавим: «дорогие гости?»
— Не-ет… Так нельзя, — с сомнением покачал головой Потапов. — Какие же они гости… Они жить здесь будут, элеватор строить.
— Гостей зовут, приглашают. А их кто звал? — поддержал начальника Дроздов.
Стрелочник, стоявший в стороне, засмеялся.
— Звать-то ты не звал, а водки небось на всякий случай поболе запас?
— Перекрестись… Какая водка? — забормотал старик.
Потапов повернулся к дежурному и только и сказал:
— Смотри… — но так на него глянул, что старик присел и втянул шею в плечи.
До прихода поезда оставалось больше часа.
Не уходил и Дроздов. Топтался рядом, вздыхал и кашлял.
— А ты чего возле меня трешься? Чего не уходишь? — нахмурился Потапов.
Старик придвинулся к нему и даже вытянул шею, будто что-то хотел сообщить на ухо по секрету.
— Вы это, Василь Осипыч, Ивану-то не больно верьте. Насчет водки то есть… Давно этим делом не занимаюсь. Разве что для себя самую малость храню, а так ни под каким видом.
— Ну и хорошо, — задумчиво ответил Потапов.
Старик приободрился, еще ближе придвинулся к нему.
— Интересно мне, Василь Осипыч, а элеватор они большой выстроют?
— Да приличный. Ничего себе элеватор должен быть, все хозяйства вокруг станет обслуживать. Ха-ха… Тут уж придется раскошелиться на дороги. А как же? Комиссии всякие понаедут… — Потапов помолчал, будто додумывая мысль. — Пока-то строители разместятся в деревне, а потом, надо полагать, поселок возле станции поднимут. А станция наша через этот элеватор будет опорной. Вокзал новый выстроим, в зале ожидания будут свежие газеты и журналы продавать. Красные автоматы с газированной водой поставим. Сунь в щель медяк — и пей воду…
— Видал я такие автоматы в городе. Ни один не работает, разве только ногой пнешь, — вставил Дроздов.
— А у нас будут работать и без пинков. Да и не одни автоматы — буфет откроем.
— Разом тебе и буфет…
— Обязательно буфет будет. Как же без буфета? — Потапов покосился на дежурного и усмехнулся. — Табличку там повесим, что спиртные напитки приносить воспрещается. Ну, понятно, вино там будет, пиво… Но чтоб с собой — ни-ни…
— Так тебя наши мужики и послушают.
— Да ты что мне все стонешь на ухо? Послушаются не послушаются… А дружинники на что? Рабочие же элеватора обязательно народную дружину создадут. Зайдут дружинники с красными повязками в буфет… Ну-ка, ну-ка, скажут, что это у вас, дорогой товарищ, в стакане? А-а, водка. А где взяли? Здесь же не продают?
— Понесло, — нахмурился старик.
— А у дежурного, скажут, по станции, у Дроздова.
— Да будет тебе… Вот ведь…
— И притянут тебя к ответу. Вы что, спросят, гражданин Дроздов, решили здоровье трудящихся подрывать?
— А я никого не неволю! — рассердился старик. — Не хотят, так пусть и не пьют!
— Э-э… Нашли, гражданин Дроздов, отговорку, — тоном следователя сказал Потапов и страшно выкатил на старика глаза. — На несознательности масс спекулируете? Да? Тюрьма по вас плачет.