Рассказы
Шрифт:
— Когда я отсюда уйду, этот Броз тоже уйдет, — заявлял Тони своим товарищам.
Они знали, что у Тони есть кое-какой материал против мастера и тому невыгодно, чтобы его обнародовали.
Подводить бикфордов шнур и производить взрыв было обязанностью Тони, но время от времени Броз брался за это сам. И как-то раз он чуть не лишился нескольких пальцев. Слоняясь без дела около склада каменоломни, Тони заметил, как Броз присоединяет шнур к взрывчатке. Он закричал мастеру, предупреждая его, что шнур уже горит.
Броз вовремя отдернул пальцы, но когда он после этого предстал перед
— Он надеялся получить компенсацию, — сказал Тони своим товарищам. — Подумаешь, потерял бы несколько пальцев, зато получил бы денежки и спокойно доживал бы свой век.
Причина, кроме того, была в Лиззи. Друзья Тони были уверены, что он из-за Лиззи не хочет уходить с каменоломни. Они часто слышали по ночам ее громкие крики, хотя жили за полмили от дома Броза в старой хижине около лесной дороги.
Всем было хорошо известно, что Броз, напившись, колотит жену и детей. Жили они в бывшем фермерском доме, расположенном рядом с воротами каменоломни. Позади дома находился птичник и фруктовый сад с кривыми, сучковатыми деревьями. Возле дороги, которая, извиваясь, вела от леса к каменоломне, стоял полуразвалившийся сарай, где Лиззи доила корову.
Рабочим лишь иногда мельком удавалось видеть Лиззи. Кожа да кости остались от этой женщины; глаза у нее были темные, испуганные, черная коса уложена вокруг головы. Две бледненькие девочки вечно вертелись возле матери. Мальчика рабочие знали лучше. Ему было девять лет, и он был худой и пугливый, как мышонок. Вечером, когда он загонял корову домой, Аугустино и Джо удавалось иногда перекинуться с парнишкой словом, а Тони, случалось, давал мальчику леденцы и останавливался поболтать с ним подольше. Они подружились и время от времени встречались, но всегда с опаской, зная, что Броз не позволяет своей семье общаться с рабочими каменоломни.
Тони и с Лиззи завел знакомство. Подоив корову, она часто давала ему бутылку молока. Скоро оба они с нетерпением стали ждать той минуты, когда Тони приходил к сараю — тут они могли поговорить друг с другом.
Когда Броз на субботу и воскресенье уезжал, им удавалось повидаться и наговориться вволю. Броз все обещает жениться на ней, рассказывала Лиззи. Ради детей ей приходится держаться за него. Тони, сам человек одинокий и по природе добрый и ласковый, от души сочувствовал Лиззи. Ему хотелось помочь ей и защитить ее, но Джо и Аугустино боялись, что дружба с Лиззи навлечет на Тони гнев старшего мастера, и тогда беды не миновать.
И поэтому, когда однажды в грозовую ночь, вся дрожа, насквозь промокшая в своем тонком ситцевом платьице, она прибежала к их хижине, они больше испугались за своего товарища, чем за нее. Броз выгнал ее под дождь, сказала Лиззи, и пригрозил, что «задаст ей жару», если она не найдет его индюшку.
Рабочие пригласили Лиззи к себе в хижину, и она сидела возле очага, дрожа и плача от беспомощности. Индюшка не вернулась в полдень поесть зерна, и Броз взбесился, когда узнал, что Лиззи не пошла немедленно ее разыскивать.
— Он вдребезги
Аугустино предупредил Тони, что оставить Лиззи на всю ночь у них в хижине — значит навлечь на себя беду. Неизвестно, что предпримет Броз, если узнает, где она была. Когда платье ее просохло, Тони дал Лиззи свое одеяло и пошел ее провожать.
— Переспи ночь в сарае, Лиззи, — сказал он ей. — А утром мы с ребятами встанем пораньше и найдем эту индюшку.
На рассвете Тони, Аугустино и Джо обыскали все окрестности, но индюшку не нашли. По дороге на работу они видели, как Лиззи с детьми отправилась под дождем на поиски пропавшей птицы.
Броз метал злобные взгляды и бесился целый день; люди работали угрюмо и молча. Замерзшие и насквозь вымокшие под сплошными потоками дождя, они наваливали камень в дробилку. Никто не осмеливался предложить укрыться где-нибудь, чтобы переждать ливень. А когда работа кончилась, Броз сам, несмотря на дождь, ливший как из ведра, отправился на поиски к холмам. Тони видел, как он до самых сумерек рыскал в кустарнике.
Следующие два дня с тем же непреклонным упорством Броз все ходил и искал свою индюшку, призывно крича:
— Красавица моя, дорогуша моя! Иди ко мне!
Затем он решил, что, видно, кто-то украл его индюшку.
— А может, лиса или собака ее съела, — бодро заметил Аугустино на третий день.
— Остались бы перья или где-нибудь кости нашлись, — проворчал Броз.
Рабочие втайне радовались его беде, и если бы от них зависело облегчить его страдания, они бы этого не сделали. Только ради Лиззи и ее детей присоединились они к поискам пропавшей птицы.
Аугустино заметил, что индюк совсем не проявляет признаков беспокойства и, как всегда, жадно клюет зерно. Индюк вовсе не печалился, и, глядя на него, никто не подумал бы, что у него отняли подругу. Аугустино догадывался о тайне индюка. Джо и Тони весело расхохотались, когда Аугустино поделился с ними своими предположениями.
Но хотя Лиззи и детям в течение нескольких недель трудно приходилось, даже Тони не мог заставить себя обнадежить Броза, сказать ему, что индюшка вернется.
Аугустино оказался прав. Однажды ярким солнечным утром Броз пришел на каменоломню весь сияющий и возбужденный.
— Эта чертова индюшка наконец явилась, — радостно крикнул он. — Сегодня утром она важно пришла во двор, а за ней пять индюшат. Ну и зрелище, я вам скажу, лучшего не увидишь!
Ликуя от восторга, Броз сыпал пшеничные зерна индюшке и ее птенцам. «Хлопочет вокруг них так, словно сам их вывел», — издевались над ним рабочие.
Такое вмешательство в его семейные дела индюку не понравилось. Когда же он обнаружил, что его вместе с семейством заключили в огороженный проволокой закуток, он сердито закулдыкал на Броза и, возмущенный таким посягательством на свою свободу, вместе с подругой стал рваться на волю. Птицы не хотели отказываться от своей любимой привычки бродить по холмам и возвращаться во двор, только когда наступало время кормежки, а потом устраиваться на ночлег на старом абрикосовом дереве, что росло возле дома.