Расследования в отпуске
Шрифт:
– Постойте! Вы сказали, что Александра Сергеевна Шишова добилась замены оборудования на кухне?
– Она вообще очень активная! И за дело болеет. У меня не всегда руки доходят, так тетя Саша сама по инстанциям ходит! Долбает начальство, пока не додолбает! Настойчивая!
– А давно ли меняли оборудование?
– Полгода назад. Мы все аж плакали от счастья!
– А сантехнику? Краны? Тоже меняли?
– Так конечно! Все теперь новенькое и замечательное! Раньше то одно из строя выйдет, то другое! Нынче можно спать спокойно!
–
– Не знаю. Может, по старой памяти распереживалась. Она же за дело болеет!
– А вам она говорила про кран?
– Мне? Может, и говорила, но я сейчас в такой запарке! Могла и забыть.
– Забыли так забыли. Пойдем дальше. Что скажете про охранника вашего?
– Про Василия Игнатьевича? Замечательный человек и ответственный работник! Он в Афганистане ногу потерял. Но сейчас уже все нормально. Ходит и даже бегает. Вы не подумайте!
– Он давно у вас работает?
– Два года. До этого трудился на лесопилке за городом. А жил здесь. Он одинокий. Ни жены, ни родных. Хорошо работает. Я очень им довольна. Как узнал про… убийство, его чуть инфаркт не хватил! Виноватился сильно, да и сейчас еще в себя не пришел. В больнице ведь лежит!
Распрощались они через час.
– Вы только не уезжайте никуда.
– Да куда мы уедем? Подписку о невыезде от участкового все получили. И потом, мы все понимаем. Если чего надо, сразу мне говорите, Павел Васильевич. Я во всем вам помогу!
Сомов вернулся в отдел и зашел в базу МВД. В строке «Фамилия» набрал «Шишова» и стал искать.
Через час он уже знал, что сын Александры Сергеевны Шишовой недавно вышел после отсидки. А срок был немаленький: девять лет. А главное, по очень неприятной статье: вооруженный грабеж. УДО не заслужил. Срок отмотал полностью. К матери не вернулся, хотя семьи не имел. Осел в деревне в соседнем Кадыйском районе. Поселился у дружка старинного, работать устроился на лесопилку.
И было это три месяца назад.
Березина Павел застал в музее. Увидев друга, тот кивнул, но от дел оторвался не сразу. Наконец выключил компьютер и внимательно посмотрел на озабоченную физиономию сотрудника следственного отдела.
– Ты чего пришел? Есть что-нибудь?
– А у тебя?
– Пока ничего конкретного. Мы ведь не знаем, в какую сторону смотреть.
– Не попадалась в каких-нибудь бумагах фамилия Шишов?
Березин, собравшийся уже уходить, скинул ветровку и вернулся за рабочий стол.
– Шишов, Шишов… А ведь был какой-то Шишов! Погоди-ка.
Березин долго крутил колесико мыши, а потом с сожалением произнес:
– Нет. Перепутал. Шаров был, не Шишов. А что? Нащупал чего-нибудь?
– Подожди. А посмотри еще – Простов.
– Простов? Я и так тебе скажу. Служил в одном из наших храмов. Я запомнил, потому что он был среди тех священников, которые перешли на сторону новой власти и отказались
– Что? И такие были?
– Были, конечно. Но мало. Скажи, наконец, что ты узнал?
– Заведующая столовой Александра Шишова в девичестве носила фамилию Простова. Ее сынок три месяца назад с зоны откинулся.
– Ну и жаргончик у вас, товарищ капитан, – поморщился Березин.
– Так с кем поведешься. Короче, в данный момент Шишов проживает в соседнем районе.
– Думаешь, он?
– Пока не знаю, но собираюсь наведаться в Кадый. А ты пока уточни все, что сможешь, про этого расстригу-отщепенца. Что, где, когда, в общем.
– Понял. Ты прямо сейчас туда?
– Да. Время против нас работает. Надо спешить, пока он краденое не пристроил в… хорошие руки.
– Все еще не веришь, что это икона?
– Вот именно, что верю. Потому и тороплюсь.
С собой он взял двоих полицейских.
Они уже были на полпути, когда позвонила Алиса.
– Привет. Ты в отделе?
– Нет. Еду в Кадый по делу.
– Жаль. Хотела рассказать о том, что удалось выяснить.
– Рассказывай.
– Тебе удобно?
– Вполне.
– Помнишь, я показывала тебе фото с субботника? Представляешь, у бабусек Сочневых есть точно такое же! Так вот. Они рассказали кое-что об одном из участников. Фамилия его – Простов. Он раньше священником был, а потом переквалифицировался в сторонника новой власти. Отступник, одним словом. Бабушки его Иудой называли и ругали последними словами. После разорения монастыря он долго работал директором той самой бани, которую построили из монастырских кирпичей, – аж до шестидесятых годов. Потом в ремонтную бригаду устроился. Будто бы там платили больше. Умер в начале семидесятых. Своей смертью. В Макарьеве остался его сын. А у него дочка была. Не поверишь кто.
– Тетя Саша Шишова.
– Господи! Почему мне не сказал?
– Узнал только что.
– Бабуськи Сочневы в один голос заявили, что всегда чуяли: икону из храма спер Простов. А потом продал барыгам.
– Надо же. Мне они об этом не сказали.
– Ты – власть. А власти не все говорить можно. Они, кстати, сами разговор завели. Видно, и до них дошли слухи.
– Какие слухи?
– Что в школе икона была спрятана.
Тут Сомов не выдержал:
– Да что у нас за люди такие! Вода в жопе не удержится! Ведь велел же никому не говорить!
– Ты что, на меня думаешь?
– Да какая разница, на кого! – в бешенстве заорал Сомов. – Теперь преступнику известно, что мы в курсе.
– И что?
– Да то, что теперь он может икону уничтожить!
В трубке вдруг стало тихо. Он решил, что Алиса обиделась и отключилась, но неожиданно она тихо сказала:
– Ты не дашь ему этого сделать, правда?
– Не дам, – ответил Сомов и долго слушал короткие гудки, стараясь унять сердцебиение.
– Измучил вас мент этот?
– Даже не знаю, что сказать.