Расстрелянная корона. Книга 2
Шрифт:
Волков усмехнулся:
– В организации вроде никто никого не сдает. Как говорил уважаемый Виктор Ильич, это у вас не принято.
– Не «у вас», Федя, а «у нас». Но стукачи всегда были, есть и будут везде. И во властных структурах, и в революционных организациях. Это тебе не хуже меня известно.
Утром Федор похмелился, расплатился с Машкой и ушел из трактира. На квартиру он явился в половине седьмого и разбудил Якубовского.
– Нагулялся? – спросил тот.
– Нормально.
– Свежачком
– Я всю ночь пил и кувыркался с девкой. Ты досыпай, Леня, я приму душ, приведу себя в порядок. Что у нас на завтрак есть?
Пролетка, обещанная Куриловым, подъехала к булочной, находившейся рядом с домом Якубовского, в девять часов, как и было оговорено.
Волков уже ждал ее, сел и спросил:
– Ты от Курилова?
– Да. А ты Волков?
– Федор. Зови по имени.
– Хорошо, а я Гришка. Куда едем?
Волков назвал адрес и через сорок минут остановил извозчика за два квартала до нужного дома.
– Гриша, погоди у церкви. Дальше я пройду пешком.
– Долго ждать-то?
– Сколько потребуется, – заявил Волков и пошел по улице.
Дом купца Васильева стоял в тупиковом проулке. Соседей рядом нет, и это хорошо. Да и проулок совершенно пустой. Что тут делать посторонним, в тупике-то? Забор сплошной, дощатый, невысокий, перед ним кусты сирени. При всем желании лучшего места для акции и нарочно не придумаешь.
Не беспокоится о своей безопасности господин Васильев. Уверен, что о его темных делах никто не знает. Вот так излишняя самоуверенность приводит к гибели. Да ладно бы только того недоумка, который ее проявляет. Нет, он обрекает на смерть и близких. Ну и черт с ними.
Городовому здесь тоже делать нечего. Волков заметил всего одного полицейского, да и то далеко в стороне, у церкви.
Осмотревшись, Волков вернулся на улицу и прошел дальше.
На перекрестке он постоял две минуты, вернулся к пролетке и приказал извозчику:
– Домой, Гриша!
– Больше никуда не поедем?
– Поедем, но ночью, по двум адресам. Один из них тебе уже известен.
– Сюда, что ли?
– Сюда. А сейчас езжай прямо.
– Слушаюсь.
На перекрестке Волков указал на винную лавку:
– Запомни это место. Ночью скажу, что делать, понял?
– А чего понимать-то? Что скажешь, то и сделаю.
– Молодец. Теперь на хату.
У дома Якубовского Федор вышел из пролетки и предупредил извозчика:
– Смотри, Гриша, в одиннадцать часов быть как штык. И что бы я ни делал, вопросов не задавать.
– Оно мне нужно? – безразлично ответил Григорий.
– Верно мыслишь. Оно тебе совершенно не нужно. До вечера.
– В одиннадцать буду здесь.
– Не здесь, у булочной!
– Ладно, у булочной.
– Свободен.
Отправив извозчика, Волков
Днем Якубовский заметно волновался. Ему не сиделось на месте. Он бродил по комнате, от кровати до окна, садился на стул, тут же вставал и уходил на кухню.
– Леонид! – окликнул его Волков, развалившийся на своей кровати. – Ты чего мечешься по хате?
Якубовский подошел к нему:
– А ты спокоен, Федор?
– Не вижу повода для беспокойства.
– Тебе ночью идти в чужой дом.
– Ну и что? Не впервой.
– И ты говоришь об этом так, словно тебе не людей убивать, а курицам головы отрывать.
Волков усмехнулся:
– Не вижу особой разницы.
– Да, – проговорил Якубовский. – Наверное, такие люди, как ты, и делают революцию. У меня рука не поднимется убить человека.
– А как же фабрикант Сазонов? Его приговорило к смерти руководство организации «Свобода и труд», в том числе и ты.
– Одно дело – приговорить, другое – исполнить.
– Ты посчитай, сколько у нас палачей в тюрьмах. Они состоят в штатах, получают зарплату. Чем от них отличаюсь я? Приговор выносит организация, считай, тот же суд. Палачом выступаю я. Какая разница между мной и казенным палачом?
– Все верно, Федор, но мне как-то не по себе.
– А кто говорил, что революция требует жертв? Ты. Кто свел меня с Куриловым, зная наверняка, что мне предстоит делать? Ты свел. Разве ты откажешься от своих денег, если акция пройдет успешно? Не откажешься. Такие блаженные, как ты, могут последнее в приют какой-нибудь отдать, но не я. Я за свои кровные любого удавлю.
Якубовский внимательно посмотрел на Волкова:
– Тебе не страшно, Федор?
– Нет! – кратко, не раздумывая, ответил тот.
Ему действительно была безразлична судьба купца и его семьи. Волкова волновало только одно обстоятельство: удастся ли все провернуть тихо, не попасть в руки жандармов? На каторгу или на плаху Федор идти не хотел.
– У тебя стальные нервы!
– Нервничаешь – водки выпей, она успокоит. Кстати, ты обещал самогона прикупить.
– Господи, нашел о чем сейчас думать.
– Нашел. Дело-то обмыть надо, чтобы и потом везение не отвернулось. Судя по тому, что товарищ Курилов отвечает за финансовое обеспечение деятельности местного отделения партии, купцом моя работа не ограничится. Когда еще центральный комитет наладит финансирование, да и случится ли это вообще? Наверху увидят, что местные кадры сами могут добывать деньги, и резонно решат, что незачем кормить тех, кто в состоянии сам себя обеспечить.
– Ты думаешь, будет так?
Волков вздохнул:
– Думать, Леня, это дело Курилова, мое – работать.