Расстрелянная корона. Книга 2

Тамоников Александр

– Благодарю вас, Алексей Евгеньевич. А на вопрос о том, почему думаю, что изменники не решатся на крайние меры по отношению ко мне, семьи и династии в целом, я все же отвечу.

– Буду вам признателен.

Николай прошел к столу, стоящему у вагонной перегородки, сел в кресло, открыл коробку своих любимых папирос, закурил.

Он выдержал паузу, взглянул на Покровского и проговорил:

– Мне донесли из Петрограда, что в создаваемом правительстве, Совете рабочих и солдатских депутатов, или как там сейчас называется орган временной власти, преобладают мнения, что членов императорской фамилии необходимо выдворить за пределы

России. Правда, есть оговорки, что данная мера необходима только для меня, Михаила и наших семей. Я думаю, что Временное правительство так и поступит. Моя первостепенная задача – обеспечить безопасность семьи. Когда жене и детям ничего не будет угрожать, ситуация успокоится или, напротив, примет неуправляемый характер, я вернусь, если буду иметь хоть малейшую возможность сделать это.

– А вы не рассматриваете другой вариант? Вашу семью арестуют, не дадут выехать из страны и организуют судилище, на котором обвинят во всех смертных грехах?

– Конечно, рассматриваю. Но что им даст суд надо мной? Мне никак нельзя предъявить никаких серьезных обвинений. Я всегда соблюдал законы. И потом, суд над главой империи в закрытом режиме не проведешь. Открытый же процесс покажет, что приход к власти революционеров не что иное, как государственный переворот. Тут и отсутствие настоящего отречения, и провокации народных волнений, которые, несмотря на большую угрозу, чрезвычайными мерами подавлены не были. Нет, князь, суд мятежникам не нужен. А вот предоставление царской семье возможности выехать за границу – это уже как бы жест доброй воли. Мол, монархия пала, а революционное правительство предоставляет бывшему императору возможность покинуть страну. Никакого насилия, обойдемся без крови. Руководство новой республики подтверждает все союзнические обязательства.

– Тогда о каком вашем возвращении может идти речь?

– Я уже говорил, что для этого необходимо успокоение масс либо, напротив, резкое ухудшение ситуации. Если обстановка успокоится, то я могу оспорить отречение. Моя семья будет в безопасности. Опираясь на армию, находящуюся на фронтах, я потребую возвращения власти. Ну а если обстановка примет характер хаоса, то тогда придется, опять-таки опираясь на верные части армии, наводить порядок силой.

Покровский пожал плечами:

– Не знаю. Вам, конечно, виднее, государь. А вы уже решили, куда поедете из России?

– Не в Германию, точно, – с улыбкой проговорил Николай.

– Англия?..

– Да. Я намерен просить короля Георга о предоставлении убежища. Мне известно, что этот же вопрос планируют поднять и революционеры через английского посла Бьюкенена. Я же лично отправлю прошение через английского представителя в ставке генерал-майора Уильямса. Уверен, он доставит мое письмо Георгу. И сегодня же я пошлю в Петроград список требований, выполнение которых необходимо для беспрепятственного выезда за границу меня и семьи.

Покровский не без удивления посмотрел на Николая:

– Требования? Вы считаете, что в Петрограде будут их рассматривать?

– Будут. Я говорил по этому поводу с генералом Алексеевым. Тот, в свою очередь, передал мои слова Милюкову. Министр иностранных дел Временного правительства заявил, что не видит опасности для жизни царской четы. Он сказал об этом послу Франции, отметил, что отъезд является самым оптимальным вариантом, дабы избежать вероятного ареста и процесса. Милюков отнюдь не благодетель или приверженец

монархии. Ему совершенно безразличны судьбы моих детей. Он просто прекрасно осознает, что арест царской семьи, а уж тем более судебный процесс поставят Временное правительство в очень щекотливое положение. Главным образом перед союзными державами.

– Значит, вы считаете, что в Царском Селе вам ничего не будет грозить?

– Разве что незначительные ограничения некоторых свобод. Скажем, запрет покидать Царское Село. Это мы как-нибудь переживем. Я должен быть с семьей. Ну а что из всего этого выйдет, известно только Богу. Я, как и все православные, в руках Господа и полностью полагаюсь на Его милость, которой Он не раз одаривал меня в самые сложные периоды жизни. Особенно, князь, это касалось обострений болезни цесаревича. Вот и сейчас я полагаюсь на милость Господню. – Николай трижды перекрестился перед иконой, висевшей в правом верхнем углу кабинета.

Перекрестился и Покровский, хотя сейчас не был согласен с императором. Он предпочитал не ждать милости, ниспосланной свыше, бороться с коварным и подлым врагом силой оружия, но повлиять на государя, принявшего решение, не мог.

Генерал-майор на всякий случай оставил у вагона Николая Александровича дополнительную охрану из своих офицеров.

Уже 4 марта князь Львов получил телеграмму Николая Александровича, в которой тот требовал решить главные вопросы, касающиеся лично его и членов семьи. К ним относилось разрешение беспрепятственного проезда Николая со свитой в Царское Село к жене и больным детям, обеспечение безопасности пребывания там. После выздоровления детей вся семья должна отправиться в город Романов-на-Мурмане, то есть Мурманск, а потом отплыть в Англию.

Генерал Алексеев просил Львова решить вопросы эти в срочном порядке и незамедлительно отправить в ставку лиц из правительства для сопровождения поезда до Царского Села. Начальник штаба опасался, что солдаты и офицеры боевых частей вполне могут сами взяться за восстановление порядка и законных прав своего Верховного главнокомандующего и императора.

5 марта в Могилев из Киева приехала Мария Федоровна. Николай под охраной трех офицеров Покровского встретил мать.

После приветствий Мария Федоровна спросила:

– Как ты, Ники?

– Никак, матушка.

– Так не бывает, дорогой.

– Настроение гадкое и тоскливое.

Неподалеку от вокзала проходила какая-то воинская часть. Солдаты несли красные флаги, оркестр играл «Марсельезу».

– Вот так, матушка. Сама видишь, кто сейчас в России хозяин. Хотя здесь еще довольно мирно и спокойно. По крайней мере пока.

– Когда ты собираешься в Царское Село, к семье?

– Как только получу ответ на обращение к князю Львову.

– Что за обращение?

– Пройдем, мама, ко мне! Дворца, к сожалению, я больше тебе предложить не могу, даже хорошего дома у меня нет, но в поезде довольно уютно. Там и поговорим без посторонних ушей.

После того как государь уединился с матерью, Покровский вызвал к себе на съемную квартиру поручика графа Дольского, который немного поправил здоровье, и подпоручика Кириллина. Он встретил офицеров и предложил им устраиваться в гостиной, у натопленного камина. Погода стояла довольно холодная.

Князь, не державший в Могилеве денщика и прислугу, сам заварил чай, выставил стаканы на стол. После мороза и ледяного ветра это было весьма кстати.