Расстрелянная корона. Книга 2
Шрифт:
– Могли бы и не утруждать себя, – ответил Панкратов. – Безопасностью семьи занимается Временное правительство и лично Александр Федорович Керенский, которого здесь представляю я.
– И гражданин Никольский, – вставила член совета Писаревская, та самая единственная женщина, присутствующая на совете.
– На этот счет объясняю, что Александр Владимирович является моим заместителем.
– Но вы не можете не согласиться с тем, что солдаты особого отряда ведут себя, мягко говоря, либерально, – продолжил Варнаков. – Они позволяют себе общение с членами царской семьи и прочие
Панкратов усмехнулся:
– Мне известно, что наши гвардейцы пользуются симпатией местных очаровательниц. Это объяснимо. Они всегда чисты, подтянуты, вежливы и трезвы, тогда как среди солдат гарнизона частенько попадаются пьяные, грязные субъекты, одетые непонятно во что. Естественно, они ревнуют милых дам к нашим гвардейцам, но такова жизнь. Вы бы лучше, граждане, занялись гарнизоном Тобольска. Ведь дисциплина в частях и подразделениях, мягко говоря, оставляет желать лучшего.
Члены совета переглянулись. Никольский утверждал, что Панкратов – мягкий, сговорчивый человек. Его легко можно переубедить. Но получалось, что заместитель совершенно не знал своего начальника.
Разговаривать после слов Панкратова было не о чем, но и завершать беседу на такой ноте означало бы признать свою полную неудачу.
Посему Варнаков сказал:
– Со своим гарнизоном мы как-нибудь разберемся, а вот наблюдение за отрядом особого назначения показало, что солдаты в нем несознательные.
– Это как? – удивился Панкратов.
В разговор тут же вступила Писаревская:
– Ненадежные. Их командир слишком любезен с Романовым. Что может иметь далеко идущие последствия.
– К примеру?
– Полковник Кобылинский способен сговориться с офицерами, солдатами, царской семьей, арестовать, если не пристрелить вас с Никольским. Потом он с бывшим царем, его супругой и детьми двинется вверх по Иртышу, где, вполне возможно, их уже будут ждать монархисты.
– Так что вы предлагаете? – Панкратов не смог сдержать саркастической усмешки.
– У нас в Омске есть сознательные рабочие. Они могут сменить охрану. Это будут надежные люди, преданные революции. Ваш же отряд…
Панкратов оборвал Писаревскую:
– Все, хватит пороть чушь! Я советую вам оставить какие-либо попытки сменить охрану. Займитесь своими местными делами и не лезьте в государственные. А если продолжите заниматься ерундой, весьма опасной, кстати, то я сообщу о ваших планах полковнику Кобылинскому. Не сомневаюсь, он немедленно примет меры, последствия которых будут весьма неприятны для вас и всех тех, кто подрывает спокойствие и стабильность. Запомните, я не допущу ни малейшего вмешательства в дело охраны царской семьи, пока на меня возложена ответственность за ее безопасность. Насчет же дисциплины в отряде скажу, что не мешало бы всем поддерживать ее на таком уровне. Надеюсь, вы поняли меня?!
Панкратов вышел на улицу, дошагал до Дома свободы и увидел Никольского. Тот стоял во дворе и наблюдал за прогулкой цесаревича Алексея Николаевича.
– Александр Владимирович! – позвал его Панкратов.
Никольский подошел.
– Да, Василий Степанович?
– Для чего вы организовали
– По-моему, они предлагают разумные вещи.
– Разумные? А вы не помните, кем назначалась охрана царской семьи?
– Временным правительством, и что?
– Вы решили, что совместно с Тобольским советом можете отменить распоряжения Александра Федоровича?
– Я ничего подобного не говорил. Но охрану действительно не мешало бы поменять. Естественно, не по желанию местного совета. Мы можем обратиться к гражданину Керенскому и передать ему предложение тобольчан.
– Вы это при Кобылинском не скажите. Он человек спокойный, но постоять за себя умеет.
– Я вижу, Василий Степанович, Николай Романов подобрал ключик и к вам.
– Не говорите чепухи!
– А это не чепуха, гражданин Панкратов, и не бред. Уверен, что Николай вынашивает планы побега. Он не может смириться с участью узника. Конечно, быть самовластным хозяином империи и вдруг угодить в какой-то старый дом в захолустном городишке. Ни власти, ни прежнего почтения. Я не говорю об Александре Романовой. Она бесит уже одним только своим надменным видом. Видите ли, особа голубых кровей! Они, гражданин Панкратов, никогда не смирятся с участью затворников. Члены местного совета сообщили мне, что где-то между Тобольском и Тюменью видели достаточно большой, штыков в триста, отряд казаков и офицеров. Встает вопрос, что делают в этой глуши три сотни вооруженных людей? Ответ может быть один: они идут сюда. Вам объяснить, с какой целью?
Панкратов внимательно посмотрел на Никольского:
– У вас есть доказательства того, что рядом с Тобольском рыщет этот самый крупный отряд?
– Я же говорил, мне сообщили об этом в здешнем совете. Считаю, что вы просто обязаны оповестить об угрозе Александра Федоровича и передать ему предложение тобольчан.
– Знаете что, Александр Владимирович, когда мне будут предоставлены неопровержимые доказательства наличия в округе большого вооруженного отряда, я свяжусь с Керенским и предупрежу Кобылинского. Так что попросите своих товарищей из совета заняться делом. Триста всадников – это не иголка в стоге сена. Их можно легко обнаружить силами тех же надежных рабочих, которыми гражданин Варнаков предложил заменить отряд Кобылинского. У меня все!
Никольский злобным взглядом проводил Панкратова, который пошел в дом, и с трудом сдержал себя, чтобы не накричать на цесаревича Алексея. Играя скулами, сжав кулаки, он двинулся прочь с территории Дома свободы.
По пути ему некстати подвернулись солдаты, переносившие с пристани вещи, присланные Макаровым. Когда Никольский среди прочего увидел ящики с вином, он буквально пришел в ярость, схватил топор и разбил все бутылки на виду у изумленных солдат.
Это видел и подпоручик Кириллин. Сегодня он был свободен и собрался пройтись по городу. Кириллин искал возможность связаться с Покровским. Из дома во время дежурства позвонить напрямую было рискованно, воспользоваться телеграфом – тоже небезопасно. Но решение должно быть найдено, князь ждет от него сообщений. Чтобы все хорошенько продумать, Кириллин и решил выйти в город.