Расстрелянная корона. Книга 2
Шрифт:
– А я сам к ним пойду. Если придется остаться.
– В смысле?
– В прямом. Пойду и скажу, чтобы записывали в свою шайку. Мол, злоба у меня на царский режим. – Он поднял протез: – Вот лучшее доказательство тому.
– Что ж, решение верное, только сможешь ли ты находиться в этой стае?
Беркутов вздохнул:
– Придется потерпеть.
– Предпочтительнее, конечно, вариант с телеграфисткой, но она вряд ли согласится. И так, наверное, бедствует, а тут еще работы лишится, если начальство прознает про ее дела.
– Что гадать, Сергей? После двух часов все узнаем.
– Как
– Выглядит потрясающе, ждет тебя, много расспрашивала. Только что я мог рассказать ей? Хорошая у тебя невеста, Сергей!
– А Питер?
– А вот Питер превратился в не пойми что. Люди митингуют, с плакатами и транспарантами шастают по проспектам. Очень много пьяных мужиков, солдат. Впрочем, солдатами их назвать нельзя, так, мышиный сброд. Плохо в Питере, Сергей, а будет еще хуже.
– Понятно.
Из-за угла вышел полковник Кобылинский.
– Кириллин?
– Так точно, Евгений Степанович. Вот друг из Петрограда только что приехал, поручик Беркутов.
– Как там?
– Плохо, господин полковник, – ответил Беркутов.
– Евгений Степанович! – обратился Кириллин к Кобылинскому. – Разрешите до вечера побыть с другом?
– Побудьте, только старайтесь на глаза Никольскому не попадаться, а то поднимет шум из ничего. Если он увидит вас, скажете ему, что я официально предоставил вам суточный отпуск.
– Спасибо, господин полковник.
– Значит, поручик, говорите, в Петрограде плохо?
– Такое ощущение, что на весь город натянули серую грязную вуаль.
– Эх, времена настали. – Кобылинский козырнул и пошел к дому купца Корнилова.
Беркутов и Кириллин отправились к сестре поручика.
Там они пообедали вместе с мужем Елены, Аркадием Леонидовичем Волынским, весьма приветливым человеком, похожим не на адвоката, а на детского врача.
Из дома Аркадий и Елена вышли вместе. Офицеры остались ждать.
Сестра Беркутова вернулась неожиданно быстро, минут через сорок, и сразу сказала:
– Нина согласилась. Попросила только, чтобы я показала ей подпоручика, чтобы кто-то другой не воспользовался его именем.
– Разумно мыслит твоя Нина, – с улыбкой заметил Беркутов.
– Через час она придет сюда. Надеюсь, вы не спешите, Сергей?
– Нет, не спешу.
– Хорошо. Вот и познакомитесь с Ниной Карасевой.
– Спасибо вам, Лена.
– Мне-то за что? Нине спасибо скажете!
– Конечно.
Через час Кириллин познакомился с телеграфисткой, потом ушел к себе. Утром он выехал в Екатеринбург.
Более всего в Тобольске Николая угнетало отсутствие известий из столицы. В городе действовал телеграф, у комиссара Панкратова имелась прямая линия с Временным правительством. Но низложенный император не имел возможности своевременно получать информацию об обстановке, складывающейся в стране.
Когда Николай Александрович узнал о выступлении Корнилова, у него проснулась надежда на восстановление порядка в Петрограде. Однако она совсем скоро погасла по известным причинам.
О перевороте, устроенном в столице большевиками, Николаю стало известно через две с лишним недели. С тяжелым сердцем низложенный император читал сухие
Восстание в Петрограде началось в ночь на 24 октября, накануне открытия Второго съезда советов. Большевикам удалось лишить Временное правительство возможности управления верными ему войсками. 25 октября Ульянов-Ленин прибыл в Смольный и принял руководство восстанием на себя. Практически тут же большевиками были захвачены все стратегически важные объекты Петрограда: мосты, почта, телеграф, правительственные учреждения.
Военно-революционный комитет, созданный 12 октября, объявил о свержении Временного правительства и передаче всей полноты власти Петроградскому совету рабочих и солдатских депутатов. 26 октября пал последний оплот Временного правительства – Зимний дворец. Министры были арестованы. Большевики действовали напористо, придерживались хорошо отработанного плана, пользовались поддержкой народных масс.
На Втором съезде советов был избран Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) и образовано первое советское правительство – Совет народных комиссаров (СНК) под председательством Ленина.
Декрет о мире, опубликованный тут же, призывал все государства прекратить войну. Декрет о земле выражал интересы большинства крестьян. Эти документы способствовали победе советской власти в регионах России. Немного позже, 3 ноября, большевики взяли власть и в Москве.
Прочитав информационный листок, Николай Александрович с горечью произнес:
– Вот и начинается самый кровавый период в истории государства Российского.
– Что вы имеете в виду? – спросил Кобылинский.
Николай Александрович вздохнул:
– Гражданскую войну, полковник! Или вы думаете, что собственники земли добровольно отдадут свои владения? Всех устроит фактическая капитуляция нового правительства перед Германией? Страна распадается на два непримиримых лагеря. Разделом земли дело не закончится, под национализацию пойдут заводы и фабрики. Это все, Евгений Степанович, приведет к жесточайшей гражданской войне. Она уже началась. Ее первые отголоски совсем скоро услышим и мы в Тобольске. Как я сейчас жалею, что не послушал верных, преданных офицеров и не подавил революционную заразу в зародыше. Не хотел крови. А получилось… – Николай Александрович бросил на стол информационный листок и прошел в комнату супруги.
Кобылинский спустился во двор. Ему надо было принять меры по усилению охраны царской семьи.
Октябрьский переворот в Петрограде как бы разделил пребывание царской семьи в Тобольске на два этапа: до и после. Хотя большевистская власть здесь появилась только через три месяца после переворота. Внешнее спокойствие сохранялось только благодаря твердой позиции полковника Кобылинского.
До Тобольска дошел декрет ВЦИК об отмене воинских званий. Всем офицерам и солдатам следовало снять погоны. Офицеры отряда охраны воспротивились этому. Но Кобылинский собрал их и объяснил, что данное противостояние ни к чему хорошему не приведет. Оно может дать повод новой власти распустить отряд. Тем самым царская семья окажется под угрозой расправы.